– Это я, – удивленно прошептал призрак. Потом он склонился над телом. Длинные белые пальцы прикоснулись к холодному лбу. – Это и вправду я? – спросил он у Оборотня.
– Вправду, – ответил живой вор мертвому. – Ты умер, Двойник.
– А что у меня на губах?
– Это… защита, – произнес Оборотень с заминкой. – Ото всех, кто хочет тебе плохого. Ты понимаешь меня?
Последовала длинная пауза: Двойник изучал Двойника.
– Понимаю, – откликнулся он, наконец. – Так, значит, я умер…
Он снова принялся всхлипывать, спрятав лицо в светящихся ладонях.
– Ну-ну, успокойся, – сказал Оборотень, становясь рядом с призраком. – Мы пришли сюда, чтобы все уладить. Но тут есть один человек – он очень заботится о тебе, и ему нужно кое о чем у тебя узнать.
– Кто здесь?
– Это друг.
Матушка Джеф вытолкнула Лайама вперед.
– Привет, Двойник, – сказал Лайам. Призрачный вор неотрывно глядел в лицо мертвеца.
– Двойник! – подал голос Оборотень. – Это друг.
– Что ему нужно? Я умер.
– Я хочу знать, кто гонится за тобой, Двойник.
Заслышав это, призрак оторвал взгляд от мертвеца и уставился на Лайама.
– Птицы.
– Да, – мягко произнес Лайам. – Птицы. Чего им от тебя надо?
Двойник склонил голову, словно пытаясь что-то припомнить.
– Они хотят, чтобы я им помог. Они говорят, что отдадут мне потом мое тело. Но у меня нет сердца. Тот, у кого нет сердца, никому не может помочь.
– Чего им от тебя надо, Двойник?
Лайам уже и сам это знал, но ему хотелось получить подтверждение.
– Я не могу вспомнить.
Внутренне выбранившись, Лайам вкрадчиво подсказал:
– Возможно, они хотят, чтобы ты пошел на Храмовую улицу?
– Да! – радостно произнес призрак. – Правильно! Они хотят, чтобы я пошел на Храмовую улицу, и говорят, что отдадут мне мое тело, если я сделаю то, о чем они просят! Но мое тело здесь. Как оно сюда попало?
– Мы принесли его сюда для тебя, Двойник. А о чем они просят?
– Они хотят, чтобы я украл птицу. Такую же, как они. Но тот, у кого нет сердца, ничего не может украсть.
– Твое сердце здесь, Двойник. И ты его сейчас же получишь.
Лайам кивнул матушке Джеф, и та проворно сняла пластину с лица покойника.
Двойник вновь принялся всхлипывать и склонился над телом, словно пытаясь к нему прижаться. Матушка Джеф встала и попятилась, жестом велев Лайаму и Оборотню отойти,
Плача и поглаживая свою недвижную оболочку, призрак Двойника медленно поблек и постепенно исчез. Ведьма облегченно вздохнула.
– Ну что ж. Дело сделано. Мы можем завтра же отослать мертвеца в храм Лаомедона. – Она посмотрела на Лайама. – Ну, так что же там с Храмовой улицей, а?
Лайам шумно выдохнул воздух и покачал головой:
– Я еще ни в чем не уверен. Мне нужно хорошенько подумать.
Он взглянул на Оборотня. Тот стоял над недвижным телом приятеля, вытянувшись и сжав кулаки.
– Мы сами его заберем. И похороним по нашим законам.
– Как вам будет угодно, – мягко отозвалась матушка Джеф.
Принцепс повернулся к Лайаму:
– Полагаю, квестор, мне надо бы поблагодарить вас.
Лайам лишь краем уха слышал эти слова, в его мозгу зарождалась невероятнейшая догадка.
– Это безумие! – взорвался Шутник. – За что тут благодарить? Он сам убил Двойника, он всех нас прикончит!
– Заткнись, – велел Оборотень. – Тут тошно и без тебя.
– Ну нет, я не стану молчать! Он чародей! Он заманил нас в ловушку!
– Квестор! – выкрикнул Боулт.
Лайам поднял голову и увидел, как Шутник, приседая и страшно скалясь, идет на него, выхватывая из рукава нож.
“Фануил!” – мысленно воскликнул Лайам и остался стоять, ибо уже был не в силах отразить эту атаку.
А потом Шутник зашатался и тяжело рухнул на груду битой посуды; и нож, звякнув, упал рядом с ним. Оборотень поворотился было к товарищу, но тоже грузно осел на пол, затем повалился на бок и тяжко всхрапнул.
В таверне воцарилось длительное молчание. Нарушил его ехидный голосок матушки Джеф.
– Так-так, Лайам Ренфорд, и вы говорите, что вы – никакой не маг?
Пришлось осмотреть недвижно лежащих воров, чтобы проверить, не поранились ли те при падении. У Шутника на лице обнаружилась пара мелких порезов; в остальном же спящие были в полном порядке.
– Оставим их здесь. Проснувшись, они заберут Двойника с собой, – сказал Лайам. Стражник и ведьма только кивнули, явно не собираясь ему возражать. – Боулт, вы проводите матушку Джеф до дома?
– Да, квестор.
– А вы что станете делать? – рискнула спросить старуха.
– Я ненадолго тут задержусь. Мне нужно подумать.
– Вас беспокоит Храмовый двор? Я правильно угадала?
– Да, – ответил Лайам. – Но мы все сделали верно. А теперь ступайте. Они скоро проснутся, и не в самом радужном расположении духа.
Стражник с ведьмой ушли. Переступая порог, матушка Джеф оглянулась через плечо, но Лайам этого не заметил. Он лихорадочно размышлял.
Гигантские птицы, осаждавшие дух Двойника, скорее всего, были каменными грифонами, решившими освободить своего томящегося в храме Беллоны собрата. Тут все сходилось. Серым грифонам доступен эфирный план, и призракам этот план также доступен. Они предложили скитальцу сделку. Дух помогает украсть пленника, грифоны возвращают ему тело, то есть дают приличным образом умереть. Но дух Двойника помешался и оказался ни к чему не пригоден. Тогда кто же решился помочь загадочным существам?
Лайаму казалось, что он знает ответ на этот вопрос. Столь, впрочем, невероятный, что ему не хотелось в ту сторону думать.
Однако думать все-таки приходилось, ибо план действий назавтра Лайаму следовало составить, сообразуясь с новой догадкой. Какое-то время он стоял, уставившись в одну точку, потом кивнул и принялся обыскивать Оборотня. Не найдя того, что ему было нужно, он перешел к Шутнику, и в его карманах обнаружил желаемое – небольшой комплект воровских отмычек. Лайам сунул Шутнику в карман золотую монету, а отмычки переложил к себе в кошелек. Покончив с этим делом, он покинул таверну и быстро зашагал по ночным улицам к городской конюшне.
Фануил присоединился к нему уже на пути к дому; он уселся впереди хозяина на луку седла.
– Как по-твоему, могло ли такое случиться? – поинтересовался Лайам.
“Могло”.
– Да, но есть ли в этом какой-нибудь смысл?
“Нет. Зачем каменным грифонам понадобилась чья-то помощь? И с какой стати он взялся бы им помогать?”
Они добрались до скалистой тропы и двинулись вниз к бухте. В небе ярко сверкали звезды, а по морю тянулась дорожка лунного света.
– Есть, конечно, способ кое-что прояснить.
“Какой?”
Лайам промолчал. Даймонд, пользуясь тем, что хозяин дал ему волю, медленно побрел через пляж к двери своего сарайчика.
– Могила. Мы можем разрыть могилу.
Он бросил взгляд в сторону укромного уголка пляжа, укрывшегося в тени высокой скалы.
“И что ты надеешься там найти?”
– Ничего, – отозвался Лайам, затем вдруг одним порывистым движением соскочил с коня и распахнул дверь в сарайчик. – Совсем ничего. Я пошел спать. Разбуди меня за час до рассвета.
Если не считать экзотический танцовщицы, которая била в барабан и кричала: “Проснись!” – сновидения в эту ночь Лайама не посещали.
Он сполз с дивана и дотащился до кухни, чтобы разжиться горячей водой, размышляя попутно, можно ли это считать добрым знаком. Добрым, не добрым, но, конечно же, в первую очередь столь глубокий сон свидетельствовал о том, насколько он вчера измотался. А резь в глазах и постоянные позывы к зевоте подтверждали, что полностью избавить его от усталости этот сон все же не смог. Умывание немного взбодрило Лайама, но все равно он чувствовал себя глубоко несчастным. Обрывочные размышления о предстоящем визите в храм новой богини тоже не добавляли ему радости.
– В конце концов, ведь это нетрудно, – заявил Лайам, когда они с Фануилом, каждый на свой лад, наслаждались горячим кофе. – У клетки должна быть какая-то дверца. Не могли же они городить решетки прямо вокруг этого существа.