— Да хранит тебя сила Гор, сынок!
Итак, они уже всё решили, грустно подумал Ирвальд. Он женится и примет титул. С одной стороны, этого нельзя было избежать…
С другой — у него теперь есть невеста.
Отрада… Она явно дала понять, что Ирвальд ей приглянулся, иначе не стала бы тратить на него целый вечер. И уж наверняка знала, что владыки подбирают ему невесту. Стало быть, он вполне мог считать её своей…
Осталось лишь закрепить союз.
Ирвальд почувствовал, как по телу пробежала лёгкая дрожь возбуждения. Интересно, каковы её ласки? Пустит ли она его к себе в ложе до свадьбы? Или прогонит прочь, заставив помучиться в ожидании?
Пожалуй, он не пойдёт в свою опочивальню. Не сейчас.
Ирвальд выбежал во двор замка и посмотрел на окна. В некоторых ещё теплился свет от лучин. Окно Отрады было ярко освещено. Что она делала? Возможно, ждала его?
Ирвальд ухмыльнулся, ощущая себя мальчишкой — наглым, дерзким, неудержимым. Он сбросил плащ, молниеносно вскарабкался по стене и заглянул в окно.
Отрада была не одна.
Она сидела перед зеркалом, задумчиво сложив руки под подбородком, а другая девушка-хрантельница рачёсывала её роскошные волосы.
— Как же здесь тоскливо, — наконец сказала Отрада. Голос её, лишённый оттенка улыбки, казался скрипучим.
— Просто непривычно, — ответила её собеседница.
— Но я не хочу привыкать…
— Не будь глупышкой, это удачный союз.
— Но он ужасен! Алилла, он просто ужасен.
— Владыки не славятся красотой, — заметила Алилла, — зато он тобою очарован.
— Да что мне с того!
— Да хотя бы то, что ты, наконец, порадуешь отца.
Отрада вскочила на ноги и заметалась по комнате, разбрасывая всё, что попадалось ей под руку. Глаза сверкали в ярком пламене лучины, зубы отливали голубоватым свечением.
— Почему я должна радовать отца? Почему? После того, как он выдал Зоряну за твоего брата! Я ненавижу его. Ненавижу их всех!
— Не забывай, что Антор сам выбрал Зоряну.
— Только потому, что она старшая дочь!
— Ты знаешь, что это не так. Он полюбил её.
— А-а-а!
Отрада упала на кровать лицом вниз и заплакала, неистово колотя кулачками по покрывалу. Алилла села рядом на кровати и обняла рыдающую подругу за плечи.
— Посмотри на это с другой стороны, Отрада. Ты выйдешь замуж за князя, родишь ему наследника, и станешь очень знатной.
— Но мне придётся ЕГО терпеть! Это так мерзко…
— Недолго. Вот увидишь, твоё общество ему скоро наскучит. Он привык якшаться с ведьмами. Останется только лишь не мешать…
Отрада прыснула, вытирая ладошкой мокрые щёки, и рассмеялась уже знакомым заливистым смехом, похожим на дождевые колокольчики.
Ирвальд отлепился от окна и медленно спустился вниз. Он слышал достаточно.
Замок погрузился в тишину. Слышно было лишь ночных птиц, снующих под крышами башенок. Одна за другой гасли лучинки в окнах. Ирвальд же чувствовал, что не сможет уснуть ещё очень и очень долго.
Он стол перед зеркалом, огромным, во весь его недюжинный рост.
Ирвальд видел себя тысячи раз, но никогда ещё собственное отражение не казалось ему столь чужим.
Как и большинство владык, он не был красив. Худое, вытянутое тело с выпирающими под кожей костями было почти безволосым. Пальцы на руках и ногах венчали крепкие когти, а шипы-мизинцы зловеще поблёскивали.
Кожа имела серо-голубой оттенок. Глаза ярко-синие, с белыми зрачками. Вокруг глаз пролегли тени — глубокие, почти чёрные, отчего взгляд казался пронизывающим насквозь. Губы покрыты мелкими тёмными трещинками. Два передних верхних клыка слегка выступали из ряда ровных острых зубов.
Волосы были единственной красотой владык. Чёрные, как уголь, гладкие и блестящие, спускались по спине до пояса. Они были живыми, как и тело, и обладали чувствительностью.
Считалось, что волосы питают владык силой первоздания, а срезав их, владыка надолго лишался могущества и магии.
Ирвальд любил свои волосы. Как и собственное тело — гибкое, сильное, ловкое в бою. Пусть он ужасен, но в Горах это не было главным. Наоборот, сила его ярости в сочетании с грозной внешностью заставляла существ преклоняться перед ним, признавая повелителя Синих Гор.
Вот только Небесам не было до этого дела.
Их брак никогда не стал бы удачным. Ирвальд был счастлив, что не успел объявить Отраду своей невестой, иначе позора было бы не избежать. Однако теперь его душила злость.
О да, он ужасен!
Он может быть коварен и жесток, особенно, когда его охватывала ярость. И сейчас она требовала выхода.