На громкий стук за воротами послышались шаги и звонки крик:
— Что ж ты дубасишь-то так, окаянный, ведь со столбов снимешь!
А когда тяжелая створка поплыла в сторону, перед чужаком предстала молодая стройная девушка с белым, густо обсыпанным веснушками лицом и косой цвета палой листвы. У нее были широкие прямые брови, полные красивые губы и глаза удивительного темно-янтарного цвета. Одета незнакомка оказалась в длинную рубаху, по подолу вышитую суровыми нитками, и шерстяную безрукавку.
— Ой… — удивилась обитательница заимки. — Никак обережник припожаловал в глушь нашу?
И она отступила, пропуская странника.
— Мира в дому, — сказал тот.
— Мира в пути, — эхом последовал ответ.
Ихтор въехал во двор и неторопливо спешился. Он знал: его изуродованное лицо пугает женщин, а потому давал хозяйке время привыкнуть, чтобы не дичилась, не боялась и не отводила в смущении глаз.
Который уж раз целитель подумал, а не послать ли все к Встрешнику и не спрятать ли растерзанную плоть под повязкой? Останавливало лишь то, что под повязкой кожа потела, а старые шрамы принимались нестерпимо зудеть. Ладно, пусть смотрит, чего уж там.
Он повернулся.
Девушка улыбнулась, откинула за спину длинную тяжелую косу и весело сказала:
— Долгонько, господин, ты странствуешь, вон, конь-то тяжело как ступает. Замаял ты его. Ну, идемте, отдохнете оба.
Ихтор с удивлением посмотрел в ее открытое и ясное лицо. Крефф впервые столкнулся с таким приемом. Будто бы его давно тут знали. И не только знали, но и ждали. Видят Хранители, это настораживало.
— Спасибо, хозяюшка.
— Не за что, колдун, — кивнула незнакомка. — Меня зовут Огняна. Проходи, баня как раз натоплена.
И она поманила его за собой. Обережник удивленно смотрел в прямую спину, на бледно-рыжий затылок и ореол тонких золотых волосков, дрожащий над головой. Странная девка. Не испугалась. Вопросов не задает.
— Как уж на нашу заимку-то вынесло тебя? — тем временем удивлялась Огняна. — Сроду все мимо ездили, болот здешних сторонясь. Идем, идем…
Лекарь настороженно озирался. Двор за тыном раскинулся просторный, с клетями, крепкой избой, сушилами и овином. На веревках, натянутых вдоль забора реяли в ряд несколько постиранных мужских рубах. Но чего-то, как будто не хватало. Мужчина озирался, силясь понять, и вдруг дошел: будка собачья стояла пустой и пес на появление чужака не отозвался, не принялся брехать.
— А где же у вас дворняга-то, хозяюшка? — спросил удивленный крефф.
Девушка обернулась, одарила его печальной улыбкой, от которой ее открытое ясное лицо сделалось еще милее, и ответила:
— Волк нашего Рыка разодрал на охоте. Нового пса вот как раз братья с отцом из города привезут. А может и двоих — кобеля да суку. Пускай себе плодятся. А то без лая их сиротливо как-то. Бояться-то нам некого за забором таким, но что за двор без собаки? У меня, вон, кошки… — она махнула рукой куда-то в сторону, — и те затосковали.
Ихтор усмехнулся. Кошек на подворье и впрямь было великое множество, три спали, вытянувшись, на солнцепеке, две лениво вылизывались на пороге клети. Несколько разноцветных мурлык катали в пыли берестяной завиток.
— Богато, — признал целитель.
Огняна хмыкнула:
— Меня недаром братья Кошачьей Мамкой зовут. Иные котят топят, а у меня рука не поднимается, вот и живут.
Крефф покачал головой, удивляясь:
— А с псом как же ладили?
— Да никак, — пожала плечами девушка. — Они к нему и не подходили. А когда рыкнет — порскнут все в разные стороны, ищи их, свищи. Кошка она в любую щель просочится, лишь бы голова пролезла. А ему — лобастому — куда за ними гоняться? Полает да и отойдет. Нам — смех, ему — развлечение. Так ты в баню-то пойдешь?
Обережник кинул. После суток проведенных в седле хотелось отдыха.
— Ну, идем, провожу. А как намоешься, накормлю. Только воды много не лей там. Я жду, может, братья с отцом нынче вернутся, им тоже освежиться захочется.
— А где ж мужик твой, где дети? — спросил идущий следом Ихтор.
Хозяйка была молодая, болтливая, но в летах далеко не самых девичьих. Уж за двадцать, наверное. Однако покрывала, как мужняя, не носила. От внезапного вопроса обитательница лесной заимки замерла, а потом сказала негромко: