Солнце садилось. Огромная оранжевая тарелка, висевшая над морем, меняла цвет, отливая сначала ярко-алым, красным, потом — темно-вишневым. Внезапно по сторонам солнечного диска развернулись пылающие огненные крылья, потекли, заструились, охватывая горизонт. Море вдали сверкало багрянцем; постепенно его гладкая поверхность темнела, становилась лиловой, поглощая окрыленное светило. Вдруг серебристые дорожки рассекли лиловую мглу, сверкнув в полумраке будто клинки невероятно длинных рапир. Блейд потрясение вздохнул и, высунувшись в окно, посмотрел на восток — там, одна за другой, стремительно всходили две луны.
Он вышел на палубу. Садра спала. Лишь у рулевых весел маячили неясные фигуры да часовой, покачивая дротиком, прохаживался вдоль борта. В топках очагов еще рдели угли, рядом с их теплыми боками скорчились женские фигурки. В загоне тоже царила тишина; овцеподобные животные, сбившись в плотную кучу, мерно пережевывали жвачку, их кроткие глаза поблескивали в свете лун, серебристой и бледно-золотой.
Дверь в «лазарет» — так Блейд окрестил про себя жилище Артока — была массивной, прочной и окованной полосами темного железа. Он постучал.
— Рахи? Входи! — донесся приглушенный голос целителя.
Блейд толкнул тяжелую створку и переступил порог. Обширный покой освещали две масляные лампы; вдоль одной стены громоздился высокий, от пола до потолка, шкаф со множеством выдвижных ящиков — видимо, местная аптека. Посередине каюты темнел большой круглый стол, заваленный рукописями, за ним — покрытое чистой тканью ложе. В углу — маленький очаг; в нем играло пламя, дым уходил в коленчатую трубу, выведенную наружу под самым потолком. Рядом с очагом, на стене, висел блестящий как зеркало щит.
Бар Занкор расположился за столом в покойном кресле. Кивнув Блейду на табурет, он поднес к пламени лампы шандал с тремя тонкими свечками, зажег их и поставил рядом с гостем. Потом начал внимательно разглядывать его. Глаза у целителя были серыми, спокойными, хотя сейчас Блейд заметил мелькнувшую в них тень озабоченности.
Внезапно бар Занкор сказал:
— Не понимаю… ничего не понимаю. По словам очевидцев, Рат приложил тебе пару раз… возможно, ты ударился головой о палубу… Но на затылке нет даже шишки! — он пожевал тонкими губами. — А взгляд такой, словно на тебя свалилось бревно! Что случилось, Рахи?
Блейд пожал плечами. Этот человек был весьма проницательным, и чем бы не объяснялось его внимание к ничтожному солдату Береговой Охраны, оно явно не грозило никакими неприятностями. «До тех пор, пока он думает, что перед ним Рахи, — отметил лже-октарх. — А посему не будем лишать почтенного медика его иллюзий». Тактика оставалась прежней — сказать поменьше, узнать побольше. И получить при этом максимум удовольствия.
— Еще бы раз встретиться с Зией, — осторожно заметил он. — Вчера так ломило темя… Но ее лечение прекрасно помогло.
— Намекаешь, что глупый старик отвлекает тебя от более важных дел? Ничего, вся ночь впереди, — он снова уставился на Блейда, словно видел его впервые; в некотором смысле так оно и было. — Чего-то ты недоговариваешь, молодой бар Ригон… И я хочу напомнить тебе слова покойного отца: можешь довериться человеку, который назовет твое второе имя… хайритское имя, -он задумчиво помассировал бритый подбородок. — Я знаю о судьбе старого Асруда… знаю, что он не сказал того, что желали от него услышать… Путь на Юг для императора по-прежнему закрыт, твой отец мертв, ты сам — сослан в Береговую Охрану. Хвала светлому Айдену, что вам оставили пару деревень и дом в столице! Вы могли стать нищими, Рахи, ты и твоя сестра!
Блейд безмолвствовал, ошеломленный этим потоком новых сведений; требовалось время, чтобы их переварить и осмыслить. Пока же он старался только запоминать. Видимо, бар Занкор и не ждал от него ответа; целитель поднялся, энергично потер лысый череп и вскользь заметил:
— Пожалуй, ты прав, мой доблестный октарх. Молчание реже пакостит человеку, чем излишняя болтливость. Твой отец — не в счет, он молчал по делу… — целитель с грохотом выдвинул один из ящиков в необъятном шкафу и наклонился над ним, чтото разыскивая. — Итак, тебя здорово трахнули и отшибли память, свидетельством чего является твой странный вид, неуверенные движения и затуманенный взгляд… хотя он слегка оживился, когда была упомянута Зия… — не прекращая говорить, Арток вытащил связку бурых сухих листьев, бросил их в медную чашу и поставил на очаг. — Болезнь установлена, перейдем к ее лечению, — он кивнул на чашу, над которой завивался сизоватый дымок. — Я дам тебе прекрасное средство… прочищает мозги, как наждак -затупившийся меч. Ну-ка, вдохни!
Блейд опасливо потянул носом — на него пахнуло кислым и едким ароматом. Сомнительное зелье… Вероятно, какой-нибудь местный наркотик… Он поглядел на бар Занкора. Целитель, широко распахнув дверь, подставил лицо легкому бризу.
— Смелее, октарх! Покончим с этим делом, и отправляйся в объятия Зии!
Дьявольщина! А вдруг поможет? Он поднялся, решительно шагнул к очагу, невольно сдерживая дыхание. Сизый дым накрывал чашу плотным колпаком, напоминавшим шапку миниатюрного атомного взрыва; бурые листья сухо потрескивали, обращаясь в пепел. Бар Занкор запрокинул голову, свет серебристой и золотой лун играл в его глазах, он беззвучно смеялся.
«Проклятый колдун…» — подумал Блейд, склоняясь над грибовидным облачком.
Он глубоко вдохнул. Молния прострелила виски, разорвавшись под черепом, словно граната. Еще раз, и еще… Стремительным калейдоскопом в памяти начали раскручиваться беспорядочные кадры немого фильма. Назад… назад… назад…
Хрипло застонав, Блейд выпрямился, обезумевшими глазами уставившись в блестящий полированный щит. Там отражалось молодое лицо — чужое, незнакомое. Странник вскрикнул и прижал ладони к вискам.