Пауза.
– Кто мишень? – спросил Кирилл, обращаясь, кажется, в воздух. – Вы или я?
– Слишком мало данных для анализа. Как справедливо замечено, вы и сами не знали, что сюда пойдете, тогда как у меня тут столик постоянный. Но... лежат ли наши ответы на поверхности?
– Девяносто девять процентов – ваши.
– Я бы обратил внимание, что пальба началась, когда речь зашла о фамилии девочки. В сущности, – Патрезе укоризненно посмотрел на всех сквозь треснувшие очки, – любой, в кого не попали, может считаться причастным, пока не доказано обратное. Те, кто заказал детей, почему они не могли заказать и вас, чтобы снять со следа? Заметьте... я не подозреваю вас в покушении на меня.
– Мы за ваш столик не рвались.
– Это так, но вы просили разрешения на посадку, заказывали такси, пользовались доставкой... Строго говоря, задайся я такой целью, я бы уже знал, что вы появитесь. Да я и знал.
– Можете вы вызвать помощь, дои Патрезе? – перебила Натали.
Кирилл дернул кадыком, но указывать ей место не стал.
– Мог бы, дорогая леди, – Натали вовсе не понравилось, какой оттенок приобрел в его устах неизменный эпитет «дорогая», – если бы мне оставили мои средства связи. Ваши же коммы, скорее всего, даже не подключены к местной сети.
– Считайте эту чертову деку авансом за спасение вашей задницы, – огрызнулся Кирилл.
– Вот именно – авансом. Никто никого покамест не спас. Почему подвал? Как вы намерены оттуда выбираться?
– Женщину жалко, – неожиданно произнесла вслух Натали. – Ту, что кричала.
– Она под столиком, – сказал Норм. – Ее должно прикрыть и от взрывной волны, и от осколков. Ничего лучше просто не придумалось. Если у кого-то были идеи на этот счет, стоило со мной поделиться. Если бы я, – это уже в сторону Патрезе, – планировал спецоперацию, я бы не ограничился группой в зале. Непременно есть кто-то на посадочной площадке и по паре-тройке на каждом этаже. Женщины у них стреляли, мужчины, видимо, мускульная сила для погони и рукопашной. Связь у них тоже работает. Это чтоб вы знали, что нас ждет.
Что? Вы всерьез? Это еще не конец?
– К слову, – добавил Кирилл, – в свете сегодняшних сюрпризов я бы поостерегся садиться в свой флайер. Мало ли кто в нем порылся. Это модное заведение, случаем, не вам принадлежит?
– Нет.
– Жаль. Я думаю, нам было бы весьма полезно хоть немного представлять расположение выходов, уровней, лестниц...
Патрезе высокомерно ухмыльнулся:
– Я имел в виду – уже нет. Я продал его два месяца назад Деннису Лиланду. Добрая репутация этого местечка взлелеяна мной. И охрана мной нанята. Даже если он в сегодняшнем не замешан, Денни дорого обойдется вернуть доверие публики. При мне тут крупье гарантированно были чисты на руку, а официантки не спали с клиентами. И Безопасность, – он оглянулся на Норма, – была безопасной. Нравится это кому-то или нет, но Фомор перестает быть гаванью, независимой от общественного мнения. Вы говорите – через подвал? Никогда там не был, но, по-моему, дурная идея. Монолитные стены цоколя и запертые двери.
– Мы выиграли инициативу, – возразил Кирилл. – Лучше пусть они за нами следуют, чем мы будем наталкиваться на стволы в каждой щели. Выберемся на нижние уровни, возьмем такси или доберемся общественным транспортом. Ну а встанем у запертой двери – пробьем ее. Вон головой Норма и пробьем.
– Откуда у них оружие?
– Симфоджаз пронес под видом инструментов, – неохотно пояснил Норм. – Эти инопланетные флейты... бес знает, стреляют или поют. Не удивлюсь, если и охрану обманули. Скорее всего, сделаны под спецзаказ. Нет даже ничего удивительного, что оркестранты дают их посмотреть любопытным. Хех... плазменный тромбон! И я б подошел посмотреть. Я и поймал-то их, можно сказать, случайно: партнеры двинулись вбок, открывая дамам сектор на нас. Ну... не бывает синхронности в медленных танцах, где каждая пара – как одна во Вселенной.
– Любят вас, Патрезе, сограждане. Ценят.
– А вы мне завидуете, человек без фамилии?
– Нет, – сказал Кирилл, подумав. – Может, завтра. Но не здесь и не сейчас.
Лифт встал. Натали вздрогнула. Люди нашей формации, выросшие в пласталевых стенах, невольно трепещут всякий раз, когда перед ними открывается дверь. Внешняя среда может быть агрессивной. Почти наверняка враждебной. Ты сверяешься с датчиками, прежде чем войти в шлюз. В каком-то смысле Нереида стала ей больше родиной, чем даже Зиглинда: окна, простор и свет, даже если то был серый свет пасмурного дня... А ведь там еще были пепельно-розовые восходы и бирюзовые закаты. Нереида наполнила ее жизнь прилагательными. На Зиглинде были всё больше глаголы.
Вот только Нереида со всеми ее восходами и закатами оказалась нарисованной акварелью на мокрой бумаге. Злым силам не составило никакого труда скомкать ее, снова заперев Натали в герметичную коробку.
Кем нужно быть, чтобы ощущать себя частью пласталевых стен? А ощущать себя частью – нужно. Нельзя висеть в пустоте, как бы ни прельщала тебя свобода. Несовместимо с жизнью.
За створами обнаружился пустой лифтовый холл, темный после яркого света дорогого современного подъемника. Норм вышел первым, за ним – Патрезе. Кирилл вопросительно посмотрел на Натали. Время проявить решимость.
Шагнув вперед, она невольно отдернула ногу:
– Вода!
– Да, – согласился Император, – неприятно.
Пол, мощенный плиткой, был по щиколотку скрыт черной жидкостью, совершенно ледяной, если идти по ней в босоножках. Идти – громко сказано. Правильное слово – ковылять, вцепившись в локоть спутника и на каждом шагу рискуя переломать себе ноги.
– Подождите секунду.
Придерживаясь рукой за стену, Натали расстегнула пряжки. Босиком быстрее и проще. И ненамного холоднее. Вот только ступни ломает, хоть кричи, да разные назойливые мысли насчет животных с мокрой шерстью и голыми хвостами лезут в голову. Тысячелетние женские психозы, которым сейчас не место и не время. Никогда им не место и не время.
«Быстрей», – просигналил им Норм из коридора. Кирилл перешел на рысцу. Натали, поспешая следом, несколько раз пребольно ударилась пальцами ног о невидимые порожки. Хорошо им, мужчинам, в ботинках.
В одну сторону коридор уходил прямо и за угол. Вторую в нескольких десятках метров замыкала гладкая дверь с матовым металлическим покрытием. В ней сиял ослепительный разрез: кто-то с той стороны вскрывал ее техническим лазером.
Чертовы VIP-лифты слишком медленно ходят. Ничего не стоит обогнать их пешком. И ничего не остается, как со всех ног поторопиться по коридору, подальше от опасной двери.
Здесь экономили на освещении. Нет, разумеется, лампы тут были, но горели они через одну и тускло. Отсюда даже не видать, есть ли там выход, лестничная площадка или какая-нибудь дверь. Чем дальше, тем мутнее и серее свет. По бокам хлипкие двери, запертые на прочные замки. Потолок пересекают толстые балки. Стена не облицована, а просто покрашена, вдоль нее – толстая труба в изоляции. Изоляция прорвана в нескольких местах и тощей бороденкой свисает в лужу на полу. С нее и натекло. Дикое сюрреалистическое зрелище. Гнилая основа. Неужели Патрезе никогда сюда не спускался? Или... или он умеет с этим жить? Балансировать? Поворачивать к зрителю полированной стороной? Строить на зыбком, упаковывать тухлятину в цветную фольгу?
"Выпустите меня отсюда!»
Нe вслух. Вместо этого, спотыкаясь, она тащилась в мутный серый свет, стараясь не выпускать из виду маячивший впереди силуэт с саженными плечами. «Если кто и выведет отсюда, то только он. Остальные все во что-то замешаны, у них враги, которые могут нанять убийц, рилом с ними и стоять-то опасно, а мне нельзя, нельзя... Меня в другом месте ждут. А чтобы дождались, я вами всеми пожертвую». Стоп! Это тоже не вслух.