Как раз в такую погоду Кедров готовился поймать черного дрозда. Пусть в Москве Надя знает, что ее ждет в Теплых Двориках приятная песня. Подходящий овражек подглядел еще ранним летом: глухое место, тенистое, темноватое — так и веет отовсюду земной древностью и колдовством. С сухих сучьев бородами свисает седой мох. Стволы старых елей белы от лишайников и странно светятся в полумраке. В вечерней тишине можно услышать тонкий переливчатый звон — это под крутым берегом в обнаженных причудливых корневищах журчит ручей. Он вытекает из-под берега совсем недалеко, из ямки под крутояром, и стекает по каскаду промытых им ступеней все ниже и ниже, к Великой. Однажды Кедров долго слушал тут валторновую грустную песню черного дрозда. Она переворачивала душу, волновала… Выбрав подходящее место для прикормки, поставил шалаш. Надеялся, что подстережет птицу, которая не давалась ему в руки. Какой подарок он сделал бы Наде! Красивая и звучная песня какое не тронет сердце… Уже дважды он оставлял прикорм — ягоды черники и муравьиные яйца. Все было склевано. Охотников до корма тут было, конечно, хоть отбавляй, но Кедров знал, что молодняк черных дроздов пасся на ближайших черничниках: ягоды ныне было вдоволь, значит, возможно, и они побывали.
Рано-рано утром он отправился в лес. На траве лежал голубоватый иней. При каждом шаге под ногами хрустело свежо и крепко.
Скоро он услышал дрозда, с чоканьем пролетавшего где-то рядом. И вот увидел его на вершине высоченной елки. Дрозд не слетал. В бинокль было видно, как он поглядывал вниз. И вдруг улетел, громко чакая, непонятно почему. Неужели солнечный лучик отразился от цейсовских стекол и испугал птицу? Вот ведь неудача… А тут тучка закрыла солнце, сумрачно стало в лесу. Кедров сидел и каялся, что уехал из дому, заставил Надю волноваться. Но вдруг… Он не поверил своим глазам: к прикорму подлетела угольно-черная птица, стала быстро бегать по краю, что-то выискивая в траве и раз от разу все ближе и ближе подходя к прикорму. Дмитрий уже видел желтый клюв — значит, не слетыш, а минимум годовалый — и желтые кольца вокруг глаз. Какой красивый, крепкий, ладный…
Когда упала сеть и птица затрепыхалась в ней, в сердце у Кедрова вначале шевельнулась жалость к лесному певцу. И только тогда, когда почувствовал птицу в руке, он, забыв про сеть, побежал по тропе, наплясывая и напевая:
— Вот он, вот он, черный дрозд… Вот он, вот!
Споткнувшись, чуть не выпустил птицу и только тут догадался сунуть ее в холщовый мешок из ряднины.
Взглянули бы сейчас на своего директора школьники… Вот была бы потеха!
А может, радовались бы вместе с ним?
Он приехал домой в хорошем настроении. Что ни говори, а поймал черного дрозда, о котором так давно мечтал. Оказывается, уж не так трудно поймать лесного певца. Надо лишь привадить его и заручиться доверием. Конечно, он злоупотребил этим доверием во зло ему, но что поделаешь?
Теперь можно сказать Наде о подарке.
Клетка давно ждала лесного гостя. Кедров сам смастерил ее. Это было целое сооружение с кормушкой и купальней. И пока он возился, устраивая дрозда, за дверью заскулил Серый. Значит, пришла Надя! Он ждал, что вот-вот скрипнет дверь, она войдет и, радуясь его удаче, с любопытством будет разглядывать пленника. Но в соседней, большой комнате было тихо.
— У нас умерла женщина, — сказала Надя, когда он вошел к ней.
Не встала с кресла навстречу, даже не шевельнула рукой. Предельная усталость и потрясение лишили ее последних сил.
Кедров ничего не сказал жене о черном дрозде. Он приподнял ее, довел до кровати, помог раздеться.
— Ну нельзя так, — сказал он, укладывая ее. — Поспи…
Но Надя не уснула. Она лежала с широко открытыми глазами.
В соседней комнате отчаянно билась о прутья клетки угольно-черная птица-невольница.
На следующий день Надя уехала.
В Москве, на площади Восстания, стоит белый дом с римскими колоннами — типичная архитектура русского классицизма. В этом доме уже много лет разменяется Всесоюзный институт усовершенствования врачей. На лекциях Надя обычно усаживалась у окна. Отсюда ей была видна Красная Пресня, залитая светом, совсем иной мир, чем мир Теплых Двориков, вроде бы разные планеты.
Лекции читали профессора, доценты, руководители министерства. Недавно и Надя выступала тут с докладом о работе своей больницы. Много было задано ей вопросов, в которых нет-нет и проскальзывало: «Возможно ли такое? И зачем?» Потом с каждым днем Надя все чаще стала пропадать в хирургических клиниках, так ей советовал Цепков. Сделала несколько сложных операций.