— Не секрет. Я учитель-биолог. Занимаюсь орнитологией.
— Интересно… — проговорил неуверенно Андрей, и Кедров понял: тот не знает, что это такое. Объяснил, какой науке он молится.
— Так чем же вы решили заниматься? Учительством или наукой? Этой… орнитологией?
— Наукой.
— Птичками, значит? Дмитрий, да не смеши ты меня! Боевой командир. Говорил, батальоном командовал. Нет, друг, тебе по плечу другое. Тебе по плечу большое, главное! Я вижу: мужичок ты с секретом. Лицо открытое, доверчивое, а внутри у тебя ежик. Вроде застенчив, но глаза бывают синеватые, как сталь, и так полоснуть могут. Чуб-то светлый, как у меня, а беленькие, они ведь только с виду мягкие… Так что…
— Моя наука нуждается в сильных, ловких, упорных людях. И чтобы они любили ее, как и вы любите свою машину.
Андрей возмутился такому сравнению:
— Мою машину? Да ее нельзя не любить. Она умная. Она нужна людям каждый день. Без нее жизнь человеческая станет невыносимой.
— Это знаю и не отрицаю. Но жизнь птиц нужна не менее человеческой. Только мы этого по легкомыслию не знаем.
— По легкомыслию? Да! Интересно! Значит, люди, кровь из носу, вкалывают, землю из руин вызволяют, как от фашистов недавно вызволили… А тут птички? Дом фашисты сожгли вместе с гнездом воробья, так о чем же печься поначалу? О воробьишках?
«Разыгрывает! — подумал Кедров. — Не может он не понимать».
— Лучше — не о воробьишке, — заверил он серьезно. — Лучше об аисте. Знаешь, Андрей, есть такая красивая птица, очень привыкшая к человеку. И человек к ней привык. Если аист покинул гнездо, из дома улетело и счастье. Человек связал себя с птицей! И птица связала себя с человеком.
«Убежден в своей правоте! — понял Андрей. — Для него, выходит, не игрушка. Да, забавно!» И, вступая в несогласие, как это у него бывало, загорячился:
— Стало быть, эстетика? Птицы охраняют поля и леса от вредителей. Это знают все.
— Ну, этому, Андрей, нас в школе учили. Есть еще научная сторона дела.
— Какая же? — Андрей допил рюмку и с вызовом взглянул на собеседника. — Хочу послушать.
— Изволь! — Кедров помолчал, не зная, как объяснить, чтобы не сбиться на элементарщину.
— Говори, говори, — подбодрил его Андрей. — Давай, науку. Где не пойму, там догадаюсь.
— Ну что ж… Животный мир, в том числе и птицы, представляет собой непременный компонент биосферы. — Кедров помолчал и, вдруг увлекшись, встал, энергично заговорил о том, что в круговороте вещества и энергии, который обеспечивается существованием всего живого на земле, участвуют растения и животные, а стало быть, и птицы. — О птицах наука знает пока что, прямо скажу, маловато. Но важно то, чтобы человек знал не только массу, участвующую в круговороте, но и роль каждого вида. Зачем? Придет время, когда перед человеком встанет задача управлять генофондом животного мира…
— Постой, постой… — остановил его Андрей. — Я тебя правильно понял: чтобы жить, человеку придется одним помогать, других сдерживать? Но откуда у человека такие возможности? И зачем ему лезть не в свои дела?
— Возможности? В развитии производительных сил. А зачем? Чтобы восстанавливать то, что потребил. Люди будут пытаться брать у природы больше того, что она сама даст. У них для этого есть средства, и в будущем они станут еще более могучими. Так что и в этом хозяйстве без нашего разума не обойтись.
— Подишь ты! — У Андрея озадаченно вскинулась правая бровь. — Ты за тем сюда и вернулся, чтобы заняться?..
— И за этим…
— Где же ты этим будешь заниматься? Тебе институты нужны. А хлеб насущный на каждый день? Тебе, жене и Тотоше? Есть жена и Тотоша, извини за любопытство?
— Пока нет. А заниматься я буду конкретной темой. Она меня волнует еще с довоенных лет.
— Ну-ка, ну-ка, опять же интересно! За что ты воевал, за что кровь проливал. В личном плане!
Фрося остановила не в меру заинтересовавшегося орнитологией мужа.
— Дай человеку отдохнуть. И подумать о завтрашнем дне, — сказала она. — Ночевать у нас будете? Что вы решили?
Дмитрий подошел к Фросе. Эта некрасивая и нескладная женщина как-то удивительно располагала к себе, понимала, что ли, каждое движение его мысли. И он, никак не ожидая, что способен на это, сказал просто:
— Я приехал к Наде, Ефросинья Георгиевна, вы, наверно, догадались. Я ее люблю и хочу с ней встретиться. Что вы скажете на это?
У Андрея от неожиданной правды орнитолога некрасиво открылся рот, между тем Фрося улыбнулась приветливо и понимающе:
— Я, Дмитрий, чуть-чуть догадывалась… Что скажу на это? Все в ваших руках. Как говорит Андрюша: «Воробей — не робей…» Тем более это по вашей части.