- Да, - прошепелявила я с набитым ртом. - Около пяти тысяч человек одновременно корпели над одной секундой жизни поверхности Солнца. Двадцать часов кряду, и это только после трех месяцев с перерывом на сон.
- Да ладно, не прибедняйся, - произнес Глеб. - Эта секунда войдет в историю.
- Ага, - не дала себя возвысить. - А потом будет вторая, третья секунда, минута, час. Так что не успокаивай.
Он достал себе еды из холодильника и примостился за столом рядом.
- Ты что не в духе? - удивился он.
- Да так, мелочь, - попыталась я увильнуть.
- Давай, давай. Начала «А», говори и «Б», - потребовал он.
- Да как бы сказать, - начала я и полезла за очередной порцией салата в холодильник. - Вчера после обновления организма меня возле выхода из ВИЗа ждал очередной потомок.
- Что-то хотел? - участливо спросил Глеб.
- Да все то же самое. Денег. Якобы дочка болеет, житья совсем нет.
- Ну, это он зря, - пожурил Глеб, хрустя листьями салата. - Сейчас у соцобеспечения просто колоссальные бюджеты. Сопровождают от рождения до самой смерти. Хочешь, изучай, работай, а хочешь, отдыхай. Никакого принуждения.
- Да знаю я, - сказала я зло.
- Тогда в чем дело? - недоумевающее спросил он.
- Да, понимаешь. Он начал с того, что указал мне на мой возраст. Мол, он мне праправнук и девочка - прапраправнучка.
- И?
- Что и? Его отец уже двадцать лет лежит в земле. То есть мой правнук. А я, понимаешь ли, такая гадина, все еще живу, да и выгляжу лучше его. Видел бы ты его! Толстый, с нарушением обмена веществ, с огромной проплешиной на голове.
- Но живет-то не парясь, - не понял Глеб.
- В том-то и дело, что полгода назад в СМИ озвучили доход от этой создаваемой секунды солнечной поверхности. Видимо, мозгов хватило посчитать, что, поделись я с ним, ему на триста лет вперед хватило бы на обновления и улучшения организма. Вот и приперся. Видимо, сорок лет балдеть не хватило, хочется еще, - злобно проговорила я.
- Не вскипай, не вскипай. На вот. - Глеб достал из холодильника охлажденного тоника. Разлил на две кружки.
- Ну, скажи, разве я виновата, что мне интересно работать, создавать, творить, - как астматик задыхаясь, произнесла я. - В чем я виновата?
- Да ни в чем, - сказал он, придвинулся ко мне и обнял за плечи.
- Да разве я не пыталась их спасти? Своих детей. Внуков. Ведь я же отдавала им все деньги. Обновляла их. Лечила. - Слезы у меня сами потекли, а голос задрожал. - Только их становилось все больше и больше. А я не резиновая, сколько бы ни работала.
- Ну, ну, - начал он успокаивать меня, гладя по голове, как обездоленного котенка.
- Их становилось все больше и больше. И каждый стал винить меня в смерти своих родных, матерей и отцов. Что это я им не помогла, не спасла.
- Но они сами виноваты. Первое улучшение очень дешевое, омолаживает до двадцатилетнего, сколько бы тебе ни было. А там просто надо опять подзаработать.
- А я не объясняла??!!! - оттолкнула я его. - Кричала, ругалась, доказывала! Да только что толку? - Я встала и начала ходить по кухне, размахивая руками. - Зачем что-то делать, когда есть я?
Глеб сидел молча, уставившись в тарелку, у него таких проблем пока не возникало.
- Это сейчас я знаю, что не побегу спасать этого толстяка, одного из моих потомков, - почти с вызовом прокричала я. - В нем уже моей крови, за которую они цепляются, не больше чайной ложки. А его замечательные родители, которые и должны были о нем заботиться, уже в могиле! Их это не волновало. Они жили в свое удовольствие. Так что, я теперь всем и всегда буду должна?
Глеб еще больше опустил голову, ковыряясь в тарелке с салатом, будто там где-то был закопан нужный ответ.
- Да ни хрена я им не должна, - грозно прокричала я. - Свой долг я отдала своим детям и даже внукам. Их вместе было тридцать человек, и каждый прожил до двухсот лет. На большее и сразу на всех у меня просто уже не было ни денег, ни сил. Мне самой приходилось, и не раз, начинать все с нуля. У меня сейчас тысячи учеников, что ждут моего совета, как лучше создать виртуальную модель любого явления. И каждый... Каждый лишь скажет спасибо, если хоть немного помогу. Но не ждет сам, пока приду и спасу. Они учатся у меня, а я у них. А родственники. Я что, дойная корова? Они будут плодиться и увеличиваться, а я, значит, всех тяни за собой? Да пошли они все, недотрупы.
Глеб молча встал и обнял меня сзади. Знает, что словами тут ничем не помочь. Это тяжкое решение когда-то придется принимать и ему.