Он предложил пожениться через год, когда окончит институт. Решили, что пышную свадьбу с пупсами и гостями играть не будем, а после росписи поедем к его родственникам, в Евпаторию.
Я начала просматривать картинки со свадебными платьями и мечтать о море, на котором никогда не была. У него дома больше мы не встречались, его мама и бабушка никуда не уезжали. Пару раз встречались у меня, но ни разу Саша не остался ночевать.
Из-за смога его бабушке стало плохо и возникла необходимость вывезти ее из города, хоть на две недели. Саша уехал с ней. Мы перезванивались, переписывались и все было замечательно, а когда он вернулся, и мы снова встретились, я почувствовала, что что-то изменилось. Он помялся и признался, что очень много думал про наши отношения и понял, что будущего у нас нет. Что предложение замужества было ошибкой. Ведь кроме борща я ничего не могу ему дать, да и борщ я готовлю раз в два, а то и в три дня. Вот мама каждый день готовит! Рядом с ним должна быть женщина, которая соответствует по уровню образования, эрудиции, материальному положению. Да, сейчас я получаю больше него, но пройдет год и все изменится. У него есть шанс устроиться в очень неплохой международной компании, а я так и буду выносить горшки и всаживать иголки в чужие задницы и нам просто не о чем будет говорить.
Все это он мне высказал у меня дома, умяв тарелку вчерашнего борща. Я молча открыла дверь и кивнула в сторону лестницы. Потом три дня выла в подушку. А еще через пару недель я увидела его с Олей. Счастливого и довольного. Видимо, Оля была та женщина. С тех пор подруги у меня не было. И я поудаляла все страницы из соцсетей.
В начале сентября приехала с дачи бабушка. Собиралась пробежаться по врачам и уехать опять. Но на следующий день, вернувшись из магазина, я нашла ее лежавшей на полу.
Я быстро научилась не разрываться между реанимацией, неврологией, куда через пять дней перевели бабулю и травмой, где я работала.
Но пребывание в больнице было еще цветочком, ягодка случилась, когда бабушку выписали. Пожилая, довольно активная женщина превратилась в растение. Проблески сознания у нее случались, но очень редко. Чаще случались приступы неосознанной активности, когда она пыталась встать, куда-то пойти, что-то приготовить, убрать квартиру. Одну оставлять ее было нельзя. Доверенность на получение пенсии, оформленная на меня закончилась в середине сентября. Оформление инвалидности, признание недееспособности и оформление опекунства заняло почти полгода. Единственными помощницами оказались женщины из церкви, куда ходила бабушка. У мамы денег не было. Оставался неизвестный мне сын.
-Что ты от меня хочешь?-грубо спросил дядя, когда я дозвонилась до него.
Тон вопроса заставил меня пробормотать:
-Ничего. Просто сообщить.
-Сообщила — спасибо!-рявкнул он и бросил трубку.
Через полгода стало полегче. Я сняла бабушкину пенсию и когда уходила на работу в доме оставалась сиделка из бывшей братской республики. По-прежнему приходили из храма. Несколько раз они приводили священника. Иногда в храм заходила я, когда с бабушкой кто-либо был, пытаясь найти ответ: за что мне это? За грехи родителей? За связь с Сашей? Я исповедовалась, мне разрешали причащаться, но ответа я так и не получила.
Как-то столкнулись с мамой в магазине и та заметила:
-Ну за квартиру можно и не такое потерпеть.
Вот он ответ, что я просила у Бога: оказывается, это мне за квартиру! За эту конуру собачью! Нет, мозгами я понимала, что большинство моих сверстников будут рады и такой конуре, но эмоции взяли верх и в тот вечер после истерики я купила в магазине, что находился в соседнем доме, пачку сигарет, оставив на двадцать минут бабушку одну. Курить я пробовала еще в училище, но как-то это дело у меня не пошло. Бабушка, когда узнала даже не сильно ругалась. Теперь умение пригодилось. Если б еще сигареты стоили подешевле!
За мое отсутствие бабушка успела «постирать» в ванной все, попалось под руку и затопить офис, что находился на первом этаже, под нашей квартирой. Офис потребовал компенсации и был послан в суд. Но Бог вспомнил обо мне и не дал коммерсантам сделать полностью ремонт за мой счет. Ограничился санузлом. Все что как-то удавалось отложить ушло на этот ремонт. Я опять осталась на мели.
Жизнь напоминала челночный бег: дом-работа, работа-дом, остановка-магазин. Моей зарплаты хватало на коммуналку, еду, лекарства, с бесплатными случались перебои, да вдобавок выписывали ей самое дешевое, что не всегда помогало, памперсы, врачей, вызвать бесплатных не всегда получалось, и средства ухода. Сигареты я покупала очень редко. Новые джинсы я купила, когда совсем протерлись старые и зашиванию не поддавались. Тушь, новая сумочка и колготки стали непозволительной роскошью. Как бабушка умудрялась жить на пенсию я не представляла. Спасал интернет, общение на тематических форумах с такими же, как я. Как могли мы друг друга поддерживали и подбадривали. Очень пригодился мой опыт работы медсестрой. У меня даже появилось что-то вроде блога, как надо и как не надо ухаживать за такими больными.