— Ты — Илинка? Дочь доамны Марии?
— Нет. — Я покачала головой, но тут же спохватилась: — Да. Илинка, но не дочь, а внучка.
Илинкой меня только бабушка называла, а мать всегда — Илиной. Так странно было снова услышать этот вариант имени от незнакомого человека.
— А вы…
Я надеялась, что женщина сама представится, но та только поёжилась от холода, крепче укуталась в шаль и махнула нам рукой:
— Не стойте на холоде, заходите в дом.
Она быстро скрылась за дверью, оставляя меня на перепутье. Редкая радушность, конечно, но стоит ли на неё поддаваться? Настя потянула меня за ладонь, и я мгновенно переключила всё внимание на дочку.
— Холодно, — пожаловалась Настенька, а её щеки покраснели от вечернего мороза.
В этот раз варианта у меня было два: вернуться домой и попытаться что-то придумать завтра или зайти в дом к чужим людям, к этой странной женщине. Я вздохнула, толкнула калитку — тоже незапертую — и повела Настю к двери. На всякий случай постучав, я надавила на ручку и прошла внутрь, заводя дочку следом. В доме было жарко, не удивительно, что эта женщина так ёжилась, когда вышла к нам на холод.
Незнакомка тем временем хлопотала у стола, расставляя тарелки и чашки. Я облегчённо выдохнула. И с чего вообще мне вдруг её опасаться? Скорее всего сказывается отсутствие других людей, а я за столько лет привыкла к шумному окружению. Теперь тишина и изоляция воспринимаются несколько пугающе.
— Садись.
Я повела Настеньку к стулу, но женщина тут же вмешалась.
— Куда? — В тепле её голос звучал иначе, и теперь я слышала тот же акцент и интонации, что и у моей бабушки. — Бери ребёнка ближе к огню.
Она кивнула на выложенную кирпичом и покрытую лаком печку во всю стену.
— Пусть греется, — добавила незнакомка и поспешила на звук чайника в другую комнату.
Я последовала её совету, подвигая стул к печи и расстёгивая на дочке пальто. Не хватает ещё, чтобы она перегрелась и простыла. Настя послушно присела на стул и сложила руки на коленях — она всегда очень примерно вела себя в гостях. Я вернулась к столу. Женщина как раз зашла в комнату с чайником и разлила кипяток по чашкам, обратившись к Насте:
— Подожди, пока остынет. Вот, возьми. — И протянула ей печенье.
Настя приняла угощение и кивнула. Я уже собиралась одёрнуть её, чтобы напомнить, что надо сказать, но женщина продолжила говорить.
— Меня зовут Родика, я знала твою бабушку.
Я вымученно улыбнулась и следом за хозяйкой дома тоже присела за стол. Родика тем временем вытащила из фартука небольшую бутылку коньяка, подмигнула мне и подлила немного в наши чашки, а затем также быстро закрыла и спрятала обратно в объёмный карман.
— Доамна Мария была хорошим человеком. — Она кивнула, задумавшись. Мне показалось, что за этой задумчивостью прячется нечто большее.
— Я её мало помню, — призналась я, касаясь пальцами фарфоровой чашки с двумя пёстрыми цветками прямо по центру.
— Хорошим человеком, — повторила Родика, будто и не слыша меня, — но сложным. Постоянно ругалась из-за того забора у бабы Гали.
— Какого забора?
Мне сразу вспомнился тот хиленький наспех собранный заборчик на границе с полем. Вот из-за этого ругаться? Из-за нескольких железок? Что-то подсказывало, что не в том проблема.
— Да тот, что у поля, — опровергла мои догадки Родика. — Бабе Гале он не нравился, её коты там постоянно застревали, вот и ругалась вечно с доамной Марией.
— И чем всё закончилось?
Я с трудом удержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Скорее всего, скандалы из-за какой-то ерунды тут не были в диковинку. Маленькое село — маленькие проблемы. От этих мыслей мне почему-то полегчало и на душе стало теплее. Или дело в том, что я уже успела отпить несколько глотков облагороженного чая.
— Забор ещё стоит. — Родика фыркнула и тоже пригубила чай. — Хотя я думала, что баба Галя сама его снесёт, как только доамна Мария умерла, но у той уже сил на это нет.
Я покачала головой и посмотрела на Настю: она доела печенье и сидела насупившись, болтая одной ногой. Я снова проверила третью чашку: вроде можно пить. Родика перехватила мой взгляд и подорвалась с места, засуетившись. Она достала из шкафа небольшой металлический поднос, поставила на него чашку и пиалу с печеньем, а затем позвала дочку за собой.
— Идём, пуишор, сюда.
Родика поманила Настю за печку. Я сразу и не заметила, что там рядом есть проход за ковром, покрывающим часть соседней стены. Настя кинула на меня вопросительный взгляд, и я кивнула. Сидя за столом, я слышала, как Родика помогает дочке снять полностью пальто и ботинки, а затем интересуется, удобно ли ей, и приговаривая, видимо, укрывает.