— У Хэммера жива только мать, но она слишком стара для такого зрелища.
— На похороны собралась лишь кучка безутешных профессиональных плакальщиков.
— Многие с облегчением увидят Хэммера в этом кресле. Одни удовлетворятся тем, что зло наказано, другие освободятся от опасного знакомства, третьи будут взахлеб смаковать подробности экзотического зрелища, рассказывая о нем родным и знакомым, но вряд ли найдется человек, который посочувствует смертнику.
— Мне кажется, Хэммеру плевать на это.
Наш полушепот перебили гулкие шаги. Они доносились из-за железной двери напротив. Присутствующие замерли. Шаги приближались. Лязгнул засов и створки распахнулись. Проржавевшие петли издали душераздирающий скрежет. Прожектора выхватили из темноты коридора несколько силуэтов. Первыми в зал вошли два охранника в униформе и встали по сторонам, следом появился Хэммер, за ним капеллан и начальник тюрьмы Крофт, шествие замыкал человек в маске, облаченный в строгую черную пару.
— Вот он, — прошептал Чивер. Высокий, крепко сбитый парень в наручниках остановился возле колпака. Черные кудри закрывали лицо, и я не мог хорошенько разглядеть его. Он стоял, не поднимая головы, будто что-то искал на полу.
— А этот тип в маске…
— Палач, — буркнул Чивер.
— Как в средние века, топора не хватает.
— Этих ребят не раз подстреливали дружки казненных. Идиоты! Они не понимают, что человек выполняет свою работу, а не убивает ради удовольствия или мести. У него тоже семья.
Один из охранников раскупорил «стакан» нажатием кнопки. Невидимый механизм поднял заднюю стенку. Второй подвел Хэммера к креслу смерти и пристегнул ремни. Хэммер вел себя спокойно, никакого напряжения, но голову так и не поднял, напоминая нашалившего школьника.
Охранника в колпаке сменил капеллан. Он что-то пробормотал, склонившись над головой осужденного, и очень скоро вышел. Теперь его место занял начальник тюрьмы. Склонившись к уху Хэммера, он задал ему вопрос. Мы не могли его слышать: толстые стекла не пропускали звук, но реакция смертника была неожиданной. Он резко вскинул голову и взглянул через стекло на свидетелей. Теперь я его видел: красивое лицо, хорошие, благородные черты; его немного портили скулы, слишком широкие. О таких ребятах говорят, что бабы при виде их принимают положение «лёжа», не ожидая приглашения. Но меня поразило в нем другое: полное отсутствие страха. Собранность, сосредоточенность и ни малейшего намека на растерянность.
— Если подумать о том, что ему предстоит, держится он великолепно, — тихо произнес Чивер. — Причем без показухи.
Хэммер медленно обводил взглядом присутствующих, словно искал кого-то. Ему отвечали злобным презрением или отводили глаза. Мне показалось — не будь стекла, разделяющего нас с Хэммером, нашлись бы умники, которые начали бы соревноваться в плевках на точность. В этой своре каждый был палачом.
Когда его взгляд остановился на мне, я улыбнулся, стараясь хоть как-то поддержать парня в последнюю минуту. А что я еще мог для него сделать?
Хэммер повернул голову к начальнику тюрьмы и что-то сказал ему. Тот удивленно посмотрел на смертника, кивнул головой и вышел из стекляшки. Порывистой походкой хозяин каземата подошел к барьеру, откинул крышку и рявкнул:
— Ной Ларсен, Хэммер желает сделать вам заявление.
Я онемел от неожиданности. Чивер толкнул меня в бок.
— Идите. Сенсация у вас в кармане.
Выйдя из шеренги, я нерешительно ступил за барьер.
— У вас не больше минуты, Ларсен, — предупредил меня Крофт.
В колпак меня пропустили одного и закрыли за мной прозрачную дверь. Ни в одном кошмарном сне мне ничего подобного не могло привидеться. Здесь затаилась смерть, я чувствовал это печенкой.
Хэммер сидел ко мне спиной, ремни, стягивающие его тело, не давали ему возможности повернуть голову, а я не решался приблизиться.
— Не беспокойтесь, Ларсен, здесь только один стул и тот занят, — заговорил Хэммер глухим хриплым голосом. — Встаньте передо мной и загородите мое лицо от этих умников. Среди собравшейся стаи стервятников есть и такие, которые понимают по губам. То, что я собираюсь вам сказать, должен знать только один человек.
Я выполнил его просьбу. Хэммер поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Тяжелый, измученный взгляд пригвоздил меня к месту. Чувствовалось, что человек провел не одну бессонную ночь.
— Мне крышка, Ларсен, — торопливо заговорил он. — Моя мать стара и беспомощна, вся надежда на вас. Вы крепкий парень и единственный человек из этого табуна скотов, которому можно доверять. Я хочу, чтобы вы отомстили за меня. Раньше мне и в голову не пришла бы мысль посвящать кого-либо в свои дела. Сейчас у меня нет выбора. Хорошенько запомните все, что я скажу. Смерть Кубрика висит на Корине Монс! Это она его убила.
— Но почему же на этом месте сидите вы?
— Не перебивайте. У нас мало времени. Корина подставила меня, чтобы завладеть добычей. Мне ничего не удалось доказать следствию. Я был глуп и наивен. Вам будет проще, пример ротозея у вас на глазах. Смотрите в оба, Ларсен.
— О чем…
— Моя мать все объяснит. Мейнерд-плейс, 340. Все зовут ее мамаша Бигнер. Придите к ней и скажите, что вас прислал я.
— Я никак не возьму в толк, что от…
— Помолчите. Если вы сумеете устроить так, что истинный убийца окажется на моем месте в этом колпаке, то вас ждет вознаграждение в полтора миллиона долларов.
У меня отвисла челюсть. Парень сдвинулся!
— Вы не ослышались, Ной. Не считайте меня сумасшедшим и не сомневайтесь, как только Корина сядет на этот стул, вы получите эту сумму.
— Откуда такие деньги?
— Это наша добыча. Ограбление Национального банка — моя работа. Все до цента осталось у меня. Корина просчиталась, но ей удалось меня подставить. Мать все вам объяснит. И если вы выполните мои условия, она отдаст вам деньги. Деньги, Ларсен, — это все! Без них существование теряет смысл. Любимая фраза Корины Монс.
Стеклянная дверь приподнялась.
— Ваше время истекло, — громогласно объявил охранник.
— Удачи вам, — прошептал Хэммер.
Я вернулся на свое место. Меня постигло разочарование. Я ожидал услышать нечто сенсационное, а услышал какой-то бред. В общем-то, неудивительно. В камере смертника недолго лишиться рассудка.
Чивер подмигнул мне и похлопал по плечу. Человек, сидящий в колпаке, словно манекен в витрине, вновь смотрел в пол. Странная личность! Глядя на него, я пытался понять, что творится в его душе. Что заставило обратиться Хэммера именно ко мне? Почему последние в своей жизни слова он посвятил какой-то Корине Монс?
В колпак вошел палач и подсоединил электроды к ногам осужденного. Когда Хэммер был подготовлен для путешествия в мир иной, палач занял место у рубильника. Начальник тюрьмы поднял руку, врач положил большой палец на кнопку секундомера. В одно мгновение сработали все трое. Взмах, стрелки сорвались с места, рычаг опустился, ток побежал по проводам, электроды заискрили. Хэммер вздрогнул, мышцы вздулись, он попытался вскочить, но ремни крепко прижали его к месту. В этот момент я увидел его глаза. Они смотрели на меня с мольбой и отчаянием. Он что-то кричал, мотал головой…
Этот кошмар длился больше минуты, которые показались мне вечностью. Никогда в жизни мне не забыть его предсмертного взгляда. Еще мгновение, тело вздрогнуло, затем обмякло и безвольно повисло на ремнях. Все было кончено.
Врач остановил секундомер и вместе с Крофтом они вошли в стеклянную душегубку.
— Вы сломаете мне руку, Ной!
Я повернулся. Чивер скорчил гримасу. Только теперь я понял, что крепко сжал его локоть.
— Извините.
— Ничего. Я понимаю. Ну и силища у вас!
Начальник тюрьмы вышел из стекляшки и, приблизившись к барьеру, торжественно, словно тост за здравие, произнес:
— Виктор Хэммер мертв! Свидетели свободны.
Вся орава бросилась ко мне, будто это я убил Хэммера.
— Ну, Ларсен, говори!
— Что сказал Хэммер?
— Давай, Ной, колись! Кричали со всех сторон.
— Ничего интересного, ребята! Парень утверждает, что правосудие допустило ошибку. Он не виновен. Бред! Я ему не верю!
Мне с трудом удалось протиснуться к лифтам.