Мне, как ни странно, незазорно заниматься кузнечным делом или стать древесником, то есть специалистом по выращиванию особых сортов древесины. Потому, что и там, и там вовсю используется сплетение, эти профессии несут в себе наследие богов и освящены им. Только где время найти? Кроме того, Острожские в первую очередь являются воинами, поэтому жить с мирной профессии мне не позволят. Заниматься в качестве развлечения или даже всерьёз, но во вторую очередь — сколько угодно, при условии, что занятие не противоречит негласному кодексу чести. На первом месте всегда должно стоять воинское ремесло. Или удел правителя, что в нынешних реалиях одно и то же.
Да я, в общем-то, и сам иной судьбы не вижу.
Глава 27
Тяга человечества к саморазрушению неистребима.
Однажды старец Вадим прихватил дежурную тройку младшей стражи и направился к шорникам. Ситуация привычная, чем выше статус у человека, тем реже он может появляться на публике без сопровождения-свиты. Князья и бояре вовсе не знают понятия «приватность», у них даже первая брачная ночь после свадьбы проходит при свидетелях. Во всяком случае, я так слышал, сам не присутствовал.
Шорный конец занимал довольно большую площадь, здесь изготавливали сбрую для лошадей и быков, мешки, баулы, иную кожаную продукцию. Кроме обуви — сапожники жили отдельно, своим обществом. Как и другие ремесленные общины, шорники были, во-первых, довольно влиятельны за счет богатства, во-вторых, тесно связаны с Обителью Синеокого. На вече они в подавляющем большинстве случаев выступали единым фронтом.
О том, что наша троица — не просто статусный элемент, старец молчал до последнего. Топологически Шорный конец представляет собой две параллельные улицы, между которыми масса мелких улочек, переулков, тупиков и узеньких проходов. Самыми козырными считаются участки ближе к центру, мы же пришли на совершенные задворки, чуть ли не на окраину. Там, в заросшем закутке между двумя покосившимися заборами, нас ждали пятеро местных, причем двое были одеты, словно собирались на бой.
— Здравствуй, Жирок, — приветливо кивнул старец. — Чего это ты гридней взял? Думаешь, понадобятся?
— Понадобятся или нет, а лучше пусть под рукой будут, — со сварливыми нотками в голосе ответил бородатый мужичина с малой цепью посадника на шее. Надо же! Один из заправил конца нас встречает. — Всё ж не обычных татей ловим! Ты, я вижу, одних младших прихватил?
— Больше не надобно. Так, воины, — повернулся Вадим к нам. — Мы здесь по особому делу. Люди говорят, Бунька Губастый темным торгует. Надобно его дом обыскать и, если найдём что, в поруб посадить.
Откровенно говоря, не самое приятное занятие. В чем-то лицемерное, я бы сказал. Темным, то есть запретным, приторговывают практически все порубежники, для нас это один из главных источников дохода. Казна установила монополию на почти все виды дорогостоящих растений и органов животных, добываемых в темных лесах, поэтому выбор прост: или получать гроши, или сдавать хабар нелегальным скупщикам. Я, получается, своего коллегу ловить стану.
Вероятно, старец уловил изменение настроения, а может, просто опытен, так как добавил:
— На прошлой неделе двенадцать человек от «золотой капли» померли. Ищите тщательнее.
Дело предстало в совсем ином свете. Золотую каплю готовят из секреции клочкаста, похожего на горностая мелкого жителя тьмы. При правильном приготовлении — приятный наркотик, навевающий чудесные сны, при неправильном — медленно действующий яд. Вообще, секрецию много для чего можно использовать, только действовать надо аккуратно, иначе последствия плохие. Начиная от сумасшествия и заканчивая различными видами смерти.
Поэтому части тела клочкаста в свободную продажу не пускают. Одни охотники не хотят творить зло, другие справедливо опасаются возмездия со стороны властей, чьё благодушие имеет строго очерченные рамки. По-настоящему опасные ингредиенты в свободной продаже появляться не должны! И, в целом, этот негласный уговор — власти закрывают глаза на «шалости» порубежников, а те придерживают серьёзную дрянь — соблюдается. Однако некоторым жадность застит глаза.