Такси подъехало к крыльцу городской больницы. Наталья работала
здесь уже почти три года. И благодаря хорошим отношениям Андрея с главврачом,
ей доверили должность старшей медсестры.
Она изящно вышла из машины, и увидела в окне злые, завистливые взгляды своих сотрудниц.
- Вот ты глянь, дрянь, какая, привыкла за счет Андрея Викторовича на такси разъезжать. На одну зарплату не наездишься.
- И, правда девчонки, все ей и ей, ну нельзя же так.
- Ага, а от нас носом воротит, вон какая фифа.
- Не понимаю, с какой радости Викторович ее повысил в должности, я вот десять лет в медсестрах, и ни-ни. – С удивлением сказала пышногрудая женщина, нос которой напоминал вороний клюв.
- Да роман они крутят, вот и повысил, и рожей ты не удалась. – Отозвалась вторая медсестра.
- Девчонки, тихо, вон плывет.
- Здравствуйте девочки, Викторович у себя?
- Нет, еще не было. – Ответила одна из злобно, и завистливо смотревших на нее, женщин.
- Как там пациент, из пятой палаты, еще не выходил на процедуры?
- Наталья Алексеевна, но ведь его вчера выписали. – Сказала молодая практикантка.
- Не понимаю, как выписали? - Она удивленно взглянула на молоденькую медсестричку.
- Вы же вчера за свой счет брали, а Викторович дал распоряжение выписать.
- Но ведь он же…. Придет Андрей Викторович, скажете мне. Я буду у себя.
По пути к своему кабинету она зашла в палату с номером пять. Так не привычно было осознавать, что она теперь пустует, вмиг стала такая холодная, и пропитанная сыростью. А совсем недавно, в ней было так тепло, так уютно, почти как дома, что-то ее согревало, или кто-то. Ей моментально вспомнился тот серый день, дождь лил как из ведра, таким же было и ее настроение. Прошло всего пара месяцев, а тот злосчастный день девушка запомнила навсегда. Поздним вечером, после яркой вспышки молнии, и последующего раската грома, послышался звонок на проходной отделения травматологии, оказалось, что доставили очень тяжелого пациента с многочисленными переломами. Он был жалок, без сознания, весь в крови, его пульс почти не прослушивался. Андрей, как опытный хирург-травматолог, быстро наложил швы, и гипсы, он вернул его к жизни, с большим трудом вырвав из цепких рук смерти. Пострадавшего поместили в отдельную палату. Закреплена эта палата до повышения была за Натальей, вот она и изъявила желание посматривать за ним, да и руки лишние в отделении не помешают.
Сначала она испытывала к нему жалость, он лежал на койке такой безжизненный и слабый. Она порой удивлялась, что никто до сих пор не пришел его проведать. Иногда девушка подумывала, что он без постоянного места жительства, человек, который как ветер плутал по земле, то там, то здесь. Она носила ему домашние пироги и яблоки. Пришлось кормить горячим бульоном из ложки, но ей это было не в тягость, она любила ухаживать и заботиться о других, не принимая ничего взамен. Андрею это сразу не понравилось, он говорил, что это теперь не входит в ее нынешние обязанности. Когда отеки немного стали исчезать с его лица, он показался ей даже очень симпатичным молодым человеком. Она читала ему журналы и свежие газеты с городскими новостями. Почти все свое свободное время, и даже обед, проводила с ним. Ее тянуло к нему невидимой нитью. Они говорили о жизни, обсуждали свои былые истории, как дети перебивая друг друга. Он был тем человеком, с которым время останавливалось. Порой девушка забывала о своих обязанностях старшей медсестры, для нее волокита с документацией становилась неважной. Каждый день она привыкала к нему все сильнее, к нему тянуло все больше. Она чувствовала, что Виталий ее человек, с ним ей было комфортно и спокойно. Когда сняли первый гипс, она понимала, что их встречи близятся к концу, хотя ей этого совсем не хотелось. Девушка так и не узнала, есть ли у него семья, или дети. Он не говорил на эту тему, а ей неудобно было спросить. Но так, как к нему за все время лечения не было посетителей, она решила, что жены или родственников у него нет. Ну а впрочем, ей уже и не хотелось, чтобы жена вдруг и оказалась. Когда он впервые коснулся ее запястья своей ладонью, со словами «спасибо, за все». Она думала, что сердце выскочит из груди. Ее дыхание замирало, когда они приближались ближе, чем положено доктору и пациенту. И вот теперь ей больше не о ком заботиться, не с кем поговорить по