— Знаешь, в примитиве есть своя прелесть, — возразил Ит, хотя понял, что в планетарий они не пойдут. — По себе знаю, примитив иногда застревает в памяти крепче, чем что-то очень сложное.
— В планетарий мы пойдем осенью, — решительно сказала Даша. — Ты сам сказал, что сегодня замечательный день. Поэтому давай просто погуляем, а? Хочешь, купи себе пива?
— Дочь, ты очень любезна, — хмыкнул Ит. — Но не забывай, что скоро приедут мама и Фэб. Так что пиво отменяется, равно как и планетарий. Я тоже… гм… не настолько наивен.
Даша засмеялась.
— Так что? Куда?
— Бродить, — решительно ответил Ит. — Бродить туда и сюда.
— Слушай, а ты книжку эту свою дописал? — спросила Даша.
— Почти. Там не хватает совсем чуть-чуть… я не успел, дел накопилось слишком много.
— А чуть-чуть — это сколько? — с интересом спросила Даша.
— Пару страниц… может, немножко больше, — Ит вытащил блокнот, подкинул на ладони. — Если честно, зайчик, я совсем не уверен, что это надо дописывать.
— Ну уж нет, раз начал, то надо, — покачала головой дочь. — Вот что. Давай купим кваса, и просто посидим в парке, ага? Ну или во дворике где-нибудь. И ты допишешь.
— Прямо сейчас? — удивился Ит.
— Да. А что? — пожала плечами Даша. — Боишься за два часа не управиться?
Ит, кажется, немного растерялся.
— Не знаю. Хотя… почему бы и нет? Только тебе не будет скучно, зайчик?
— А я тебе буду мешать, — спокойно объяснила дочь. — Критиковать стиль, ритм, искать тавтологии, тыкать носом в стилистические ошибки, в нестыковки, и в несуразности. Как тебе такая идея?
— Ну, разве что тавтологии и стилистические ошибки… ладно, — согласился Ит. — Пошли искать квас и лавочку в теньке?
— Ребята! Ребята, где вы? — звала Бонни. Проклятый модуль оказался чертовски норовистым, и Бонни лишь с третьей попытки сумела покинуть комнату, в которой, оказывается, находилась. — Эй! Кто-нибудь меня слышит?
Пахло в модуле странно и неприятно, но это был вовсе не тот запах, который исходил от ненастоящего младенца, нет, этот запах больше всего напоминал запах гниющего сена или перецветшей гицеры. Удушливый, тяжелый, он, кажется, заполнял собой всё помещение, и спастись от него не представлялось возможным.
— Интересно, можно тут как-то проветрить? — скривилась Бонни. — Чем это вообще таким воняет?
— Тем существом, которое у тебя в коробке, — ответила Ана. — И нам снова нужно спешить.
— Почему?
— Потому что коробка его долго не удержит. Он слишком силен, а ловушка слишком слаба. Сутки, ну, двое, она продержится. Но не больше. Остроухий неплохо рассчитал, однако не в его силах рассчитать всего.
— Тогда пошли скорее, найдем ребят, — про то, что с ребятами могло что-то случиться, Бонни старалась сейчас не думать. — Где же они могут быть?
Первым они обнаружили Фадана, который, казалось, спал — по крайней мере, он сидел в кресле, тоже в крошечной отдельной комнате, и на зов не откликался. Бонни убедилась, что он живой и дышит, но почему-то не просыпается — и отправилась искать остальных.
Остальные нашлись через полчаса, на другом конце модуля, живые и невредимые. Комната, в которой их запер Триединый, была побольше, а запах в ней, как показалось Бонни, был чуточку поменьше… или она просто принюхалась? Как знать.
После взаимных объятий, восторгов, и приветствий пошли смотреть, как там Фадан. Фадан продолжал спать, но тут дело в свои руки взял Бакли, и через пять минут сон с Фадана как рукой сняло — к большой радости всей команды.
— Бонни, но как ты сумела? Как догадалась? — спрашивал Аквист. — Как же ты всё-таки умница!
— Это не я догадалась, это Ана, — возражала Бонни, хотя понимала — ее заслуга в поимки Триединого всё-таки тоже есть. — Я растерялась, если честно…
— Это он растерялся, — поправила Ана. — Вы его крики слышали?
— Нет, — покачал головой Шини. — Мы с ним беседовали в чем-то типа аудитории, а потом он просто исчез, а эта аудитория превратилась в грязную комнатушку.
— А меня он, кажется, успел ударить, — признался Фадан. — Я с ним разговаривал в своем доме, представляете? Потом дом начал таять, и тут он встал и треснул меня по лбу.