– Мечтал, говоришь? – Сиян оглядывал пацана. А не Брола ли ты соглядатай?
– Нет. Клянусь. Убёг. Хотите – в море киньте, назад не вернусь. Утопну лучше.
– Тишка, – окликнул Сиян, – покажи мальцу всё. Теперь это твой подчинённый.
Тишка выпятил от важности грудь и, копируя поведение капитана, стал показывать Щеглу шхуну. Матросы посмеялись и отправились на свои места. Впервые после выхода в море на лице капитана появилась улыбка.
Я переоделась в удобное и пошла искать Сияна. Нашла его на юте. Он смотрел на еле заметные огни порта.
– Что-то не так? – подошла я.
– Всё не так, Ася. До последнего погони ждал. Не верил, что отпустил нас Брол. Тихо. Странно. Как перед плохим чем…
– Скажи, Сиян, а Марелла…
– Не будем о ней.
– Расскажи, мне надо. Ты любишь её?
– Она меня обворожила своими женскими чарами, я голову потерял. А потом, перед самой свадьбой, за день, узнал, что не один я такой, кто по её воле заказы у Брола берет, да в ущерб себе запрещенные грузы возит. Она замужем не единожды была, да сгинули все её мужья, как один, а она богатой вдовушкой новую жертву находит из капитанов с чистым именем и хорошей репутацией и к контрабандистам приводит.
– Так, а зачем ты к Бролу пошёл?
– Не мог не пойти. С того времени должок перед ним. За свадебку, – он усмехнулся. – Уговор, что приду один раз по зову. И название шхуны не могу сменить, пока долг не отдам.
– И ты её до сих пор любишь?
– Нет, Ася, излечила ты меня.
Он так посмотрел на меня, что мурашки пробежали по всей мне и лицо стало в цвет моих волос – красным-красным.
– Смотрю на тебя и любуюсь: какая жена у меня красивая. Люблю я тебя, Настюша.
"Любит? Любит… А я? А Ёмай же?"
Он всё прочёл по моему лицу. Усмехнулся.
– И подожду, пока и ты полюбишь.
Отвернулся, смотрит в ночь.
– А не полюбишь, отпущу. Думаешь, не знаю, что в каждом порту не только про брата спрашиваешь?
Я сделала два шага назад и растворилась в ночи. Что я могла ответить ему? Я ему благодарна. Я сделаю для него всё. И контрабанду повезу, и с Мареллой подерусь, если надо. Но люблю я другого, его поцелуй вспоминаю и имя в сердце храню.
Следующие дни старалась на глаза Сияну не попадаться. На третью ночь проснулась от качки и шума. Что это? Будет шторм? Кое-как натянула вещи, скрутила волосы шпильками, сумку с бумагами, личными вещами и Крохой на плечо и полезла наверх. Дверь открыла. И закрыла. И рот рукой закрыла. Пираты! Нас взяли на абордаж и при этом ветер трепал паруса, небо поливало дождём. Успела заметить Сияна за моей дверью, что отбивался от двоих пиратов. На палубе шёл бой. Дверь отворилась, впустив Щегла и шум начинающегося шторма.
– Ася, там пираты! – у мальчишки были расширены от ужаса глаза. – Они с подветренной стороны, они нас ждали! Из-за мыса!
Дверь открылась и бахнула о перегородку. Сиян, зажимая рану на предплечье, крикнул:
– Уходи, Ася!
– Нет-нет-нет, – я замотала головой.
– Уходи, пропадёшь, – закричал он и отвернулся, отбивая нападение.
– Айда, – Щегол подтолкнул меня к двери, – ну, иди же!
Я медленно переступила порог, держась за всё, что возможно, – шхуну качало, на палубе, освещённой тусклой луной, было не протолкнуться – всюду был слышен лязг стали, крики боли, ругань. Щегол потащил меня за руку к правому борту, в другую сторону от абордажных крюков. Сиян пятился, прикрывая наше отступление. Я споткнулась обо что-то, – Сенько, с остекленевшим взглядом и проколотой грудью. Рядом Скорень, без руки, она валялась отдельно, перекатываясь при качке по палубе.
До меня дошёл весь ужас происходящего, меня обдало изнутри холодом, снаружи облило холодной водой. Щегол тянул меня в лодку, Сиян отчаянно сражался, прикрывая наш отход.
– Сиян, сюда! – я истерила.
– Уходи, Ася, уходи! – он откинул проколотого пирата и, рванув ко мне, прижался к губам. Настойчиво, жадно, вкусно. Оторвавшись резко, смотрел несколько секунд в глаза. Придержав бедром шпагу, ловко снял с шеи цепочку с кольцом, сунул в руку.
– Я люблю тебя.
– Сиян, прошу!
– Я капитан, я не имею права! Спасись, Настюша!
– Сзади!
Он обернулся, чтобы вновь вступить в бой, а Щегол уже отвязывал лодку. Она плюхнулась, упав с высоты в воду, я упала в ней, волосы растрепались, мокрыми сосульками закрывая мне лицо, не позволяя видеть. Мы отплывали от свободного борта, скрытые от глаз пиратов нашей шхуной, которая, по всей видимости, перестала быть нашей.
Щегол пытался грести, но волны и ветер прибивали нас обратно к "Марелле". Я была не помощница. Второй раз мой мир рушился. Второй раз я теряла семью. Только теперь со мной не сильный защитник, а совсем незнакомый мне мальчишка. Щеглу как-то удалось увести лодку от шхуны и теперь мы, хоть и медленно, но удалялись от неё. Я не спускала глаз с дерущихся на палубе, высматривая фигуру в белой рубахе, сжимая в руке кольцо. Содрогалась от криков, когда кто-то падал за борт, вытирала непрекращающиеся слёзы и, вздрагивая всем телом, беспрестанно рыдала.