— Платон сказал, что все девочки слабы, как медузы, — захныкала Рейвен.
— Эй, Платон, — окликнул Марко мальчика, который поднял голову с полотенца, на котором лежал. — Ты снова плохо обращаешься с девочками?
— Они тоже плохо относятся ко мне, — кисло сказал он.
Марко снова усадил Рейвен на песок.
— Что именно произошло? — спросил он.
— Это было просто небольшое недоразумение, — быстро сказала Шелли. — Нам действительно не нужно больше говорить об этом.
Но Марко не отступал.
— Все равно скажи мне.
Рейвен не нужно было просить дважды, и она выложила все Марко.
— Сначала Платон сказал, что девушки слабы, как медузы, а потом Шелли попросила его извиниться. Платон повел себя очень неуважительно, сказав, что Шелли сама всего лишь ребенок и что она ничего не может ему сделать, так как мамочки не бьют людей.
Марко остановил Рейвен, положив руку ей на плечо.
— Не забывай дышать, милая.
Она нахмурилась.
— Хорошо, но самое лучшее было, когда Шелли поставила Платона на место. — Она прищурилась и посмотрела на Платона. — Она выставила его очень глупым, и с тех пор он дуется.
Улыбка тронула губы Марко.
— Теперь мне любопытно, как Шелли заставила такого большого мальчика, как Платон, дуться?
— Я не дуюсь, а она только выставила себя глупой, — защищался Платон.
— Теперь подожди минутку, — сказал Марко Платону. — У нас с тобой будет разговор об уважении. Шелли — такой же помощник наставника, как и я, и ты не можешь ей перечить. Ты меня слышишь?
— Спасибо, — вмешалась Шелли, — но я сама могу за себя постоять.
— Ты не все слышал. — Рейвен снова привлекла внимание Марко к себе и нетерпеливо облизнула пересохшие губы, прежде чем продолжить. — Самое лучшее было, когда Шелли сказала Платону, что тот факт, что медузы выжили без мозга в течение миллиона лет, дает надежду кому-то вроде него.
— Ха. — Марко повернулся к Шелли, чьи щеки выглядели ужасно красными, и которая была занята рисованием на песке. — Неужели такая милая девушка, как ты, действительно так сказала?
— Более или менее, — пробормотала она. — За исключением того, что на самом деле я сказала, что медузы существуют более пятисот миллионов лет, а не просто миллион. — Она подняла на него глаза. — Для меня важны факты.
— Я понимаю. — Марко провел руками по мокрым волосам и глубоко вздохнул. — Платон, я бы хотел, чтобы мы, мужчины, держались вместе и все такое, но я мало что знаю о морской жизни. По крайней мере, не настолько, чтобы спорить с гением. Однако я скажу вот что: ты был абсолютно прав насчет того, что девочки слабее мальчиков.
Рейвен расправила свои крошечные плечи и посмотрела на него.
— Это неправда, я сильнее Найла и Томми.
— Держу пари, что так и есть, но они младше тебя. Прости, Рейвен, но это факт жизни, что мужчины физически превосходят женщин. Это естественный порядок вещей, поскольку мужчины созданы для того, чтобы быть защитниками и охотниками, в то время как женщины созданы для того, чтобы быть опекунами.
Шелли уставилась на меня:
— Он настоящий, Кайя? — спросила она.
У меня не было возможности ответить, прежде чем Марко продолжил.
— Да, зазнайка, я настоящий, и ты не можешь оспаривать, что мужчины больше и сильнее женщин.
Шелли встала и отряхнула песок с попы.
— Я не могу это слушать, я иду купаться.
— Правда, Шелли? — он дразнил ее. — Я ожидал от тебя какого-нибудь гениального ответа. Это действительно разочаровывает.
Шелли остановилась и повернулась, чтобы посмотреть на него с презрением.
— Просто потому, что я думаю, это не значит, что я обязана делиться своими мыслями. Это стратегия, которую я настоятельно рекомендую тебе начать использовать.
Когда она спокойно ушла, мне захотелось встать и похлопать ей. Какое-то время я беспокоилась о том, что она влюблена в Марко, так что мне стало легче, когда я увидела, что по крайней мере у одной из нас хватило ума отказаться от этой глупой идеи. Если бы только я могла выкинуть Арчера из своей жизни тоже.
Марко посмотрел на меня и зашелся в приступе смеха.
— Клянусь, эта заучка меня когда-нибудь убьет. Она говорит самые безумные вещи.
— У нее определенно есть характер, — согласилась я и посмотрела вслед Шелли в ее цельном купальнике, который показывал, что она еще не начала превращаться в женщину. Контраст стал очевиден, когда она проходила мимо Рошель и Уиллоу, которым, возможно, было всего двенадцать и тринадцать лет, но их фигуры уже становились женственными.
Нередко братья и сестры развивались по-разному, поскольку женщины на Родине обычно оплодотворялись анонимным донором. В случае Рошель и Шелли было совершенно очевидно, что отец Шелли должен был быть маленьким человеком по сравнению с отцом Рошель.