- Кажется, я объелась, - Ира откинулась на спинку стула, смущенно улыбаясь. - Боюсь, мне уже хватит.
Наташа вдруг загрустила, и я поинтересовалась, все ли в порядке. Она неопределенно пожала плечами, словно не решаясь сообщить.
- Ну давай, колись, кто он? - ухмыльнулась Ира.
Наташа рассказала о молодом человеке. Из ее слов получалось ,что он красивый, умный, успешный, вот только заставляет ее горевать. Для меня это была новость. Я с удивлением смотрела на подругу, поражаясь, почему она мне ничего не рассказала.
- Что значит - горюешь? Он тебе нравится? - уточнила Ира.
- Да, нравится! Но не замечает меня. Вот девчонки, скажите, разве не скотина? Я уже и так и сяк, а все бесполезно! - она одним глотком допила свой бокал вина.
- А кто он? - не удержалась я.
- Да ты его не знаешь, - махнула рукой Наташа.
- А он знает? - поинтересовалась Ира.
- Да ты что, нет конечно!
- Может, тебе нужно поговорить с ним, - внесла я предложение, - хоть будешь знать, есть у тебя надежда или нет.
- Эх, Настька, что ты понимаешь! Это у меня сейчас есть надежда, а после разговора я буду знать точно, - подруга грустно смотрела в пустой бокал.
- Ну вот и хорошо. Разве нет? - девчонки покосились на меня как-то странно.
- Но это ж так ужасно! - вдруг воскликнула Наташа. - Вот Настька не понимает. Она и не влюблялась никогда! Да, Насть?
Я схватила стакан сока и сделала несколько жадных глотков. Девчонки ждали, и пришлось отвечать.
- Да.
- Вот! Нужно тебя с кем-нибудь познакомить! - обрадовалась Наташа.
- Возможно, - Ира посмотрела на меня сквозь прищур глаз.
- Не нужно ни с кем!
- Не спорь, ну откуда ты знаешь? Это ж так классно, когда любовь! Но только чтоб взаимная, хотя Настьке с ее-то внешностью не взаимная не светит! - заверила Наташа.
- Почему, по всякому случается, - пожала Ира плечами. - Бывает, и красивых отвергают.
- Да уж! И все-таки, мужики - козлы! - подытожила Наташа.
Не знаю, как Ира, а я не была согласна. Я точно знала, что где-то на свете живет мальчик, который так же, как и я, ждет встречи. Я не знала, как мы найдем друг друга, не знала, когда. Но каждое утро, лишь только просыпалась, мечтала о нем. Открывала глаза и думала: “Ну вот и еще один день приближает меня к тебе”, потому что каждый прожитый день без него - лишь еще один шаг на втречу. Ведь когда-нибудь мы обязательно встретимся!
Мы еще немного посидели, выпив на дорогу по чашке горячего чая. Потом проводили Наташу до остановки, и пошли на свою. Время было одиннадцать вечера, и троллейбус шел пустой. Из кабины водителя раздавалась музыка. Мы заняли два места в конце салона. Некоторое время Ира смотрела в ночное окно.
- Она мне не понравилась, - вдруг сообщила подруга.
- Почему? Вроде добрая.
Ира улыбнулась одной стороной губ, продолжая разговаривать со мной через окно.
- Добрая внешне, очень старается. Но что-то не так. Что-то с ней не так, - закончила она мысль и, будто ставя точку, положила голову на стекло и закрыла глаза. Нам еще нужно было проехать четыре остановки.
***
Театр работал. В холодное время нагрузка увеличивалась, и количество спектаклей доходило до двух в день: утром и вечером. Правда, так было только по выходным. В будни спектакли проходили в вечернее время после пяти.
Каждое утро я заставляла себя подниматься с постели, а каждый вечер возвращалась опустошенная. Традиционно в первую половину дня труппа репетировала. Все чаще репетиции проходили на главной сцене. Это мне нравилось: пока мне не дали роль, я садилась в стороне на стульчик и подолгу любовалась то убранством театра, то игрой актеров.
Все сотрудники театра уставали. С каждым днем росло напряжение. Это чувствовалось во всем, чего ни коснись: то дирижер останавливал репетицию, и начинал громко бранить оркестр. То техники как-то обронили декорации, сорвав занавес. Один раз нам отключили свет, и мы несколько минут пребывали в кромешной тьме, пока не включили генератор.
Конечно, все это происходило на репетициях. Не могло быть и речи о том, чтобы сорвать спектакль! И каждый вечер истерзанный репетициями коллектив совершал настоящие чудеса, являя миру стойкость, выдержку, и силу воли, достойные пера поэта!
Больше всех бранился Эрик. Он и раньше не был сдержанным, а теперь уж и подавно. Доставалось всем, и несколько раз я находила Наташу в слезах, одну в раздевалке. Я успокаивала ее, а после мы вдвоем занимались ее макияжем, чтобы скрыть припухлости от слёз. Нам это удавалось, так что в эту тайну были посвящены лишь мы вдвоем.