Только тетю Любу это не остановило. Она поставила тарелки на поднос и понесла их к столу, не обращая на мои протесты внимания.
- Оплачено всё, не переживай.
- Как? Кем оплачено? - опешила я.
- Азат приходил, всё оплатил. Сказал, позаботится о тебе хочет…
Но едва она это сказала, как я разозлилась. Совершенно не хотела чужой помощи, и Азат - такой добренький, кто его просил? Я злилась и сказала об этом тёте Любе.
- А и напрасно злишься! Человек позаботился о тебе, что тут плохого? Нравишься ты ему, вот он и ухаживает. Нет в этом ничего плохого, чтобы ты злилась.
Я села есть, так тетя Люба была очень настойчива. Злость прошла, уступив место слезам. Так обо мне ещё никто не заботился. Но самое главное, это как он приподнёс помощь. Очень тактично у него получилось.
- Тетя Люба, а что же мне делать? Как поблагодарить? - успокоившись, спросила я.
Тетя Люба задумчиво опёрлась о прилавок.
- А вот ты скажи, нравится тебе Азат? От этого многое будет зависеть…
- Тетя Люба, нравится… Но как друг или брат...Просто, человек хороший, - опустила я голову, понимая, что не это тетя Люба хотела от меня услышать.
- Ну, если не нравится, так ему и скажи: извини, мол, Азатик, а не судьба нам. И нечего голову парню морочить, - рассердилась тетя Люба.
- Ясно.
Я поплелась обратно, размышляя, как же поблагодарить Азата. Но когда я вернулась, оказалось, что у Азата большая очередь и сейчас ему было не до разговоров. А вскоре и ко мне покупатели потянулись и в тот вечер мы так и не поговорили.
У дяди Юры я рассчитывала поработать неделю. Но вот уже заканчивался месяц, как я стояла за прилавком. Жена дяди Юры не поправилась, и даже Новый год он провёл в больнице. Каждый вечер я проверяла свою почту, но так и не нашла ни одного ответа на мою резюме. Из чистого упрямства я разослала резюме ещё раз, надеясь, может быть, на Новогоднее чудо. Каждый вечер, несмотря на сильную усталость я заставляла себя проводить тренировку в течении часа, чтобы мое тело не забыло своей пластичности и гибкости, чтобы мышцы не забывали движения. И всё же, каждому посвященному в балет человеку было бы понятно, взгляни он хоть одним глазком на меня, что я теряю форму.
Убедившись в этом, я увеличила нагрузки. Теперь я вставала на час раньше, чтобы позаниматься ещё и утром. И всё равно, этого было мало. Новый год я провела за телевизором. Показывали “Голубой огонёк на первом”, говорил президент и было очень много песен. Едва пробило полпервого ночи, как я уже спала.
А под Рождество случилось чудо. Я уже почти перестала верить, что когда-нибудь вернусь в театр. Я становилась всё грустнее, мне казалось что так я предаю маму, ведь она очень хотела видеть меня на сцене. Но внешне я никак этого не показывала: улыбалась клиентам и старалась продать как можно больше, чтобы дяде Юре было чем платить в больнице.
Дядя Юра поменял ассортимент. Теперь он продавал различные сувениры и необходимые мелочи для дома. На прилавке лежали походная кофеварка, маленькие светильники, бижутерия, чашки, ложки, вилки, и всякие милые вещицы. После праздников дела шли не очень, но дядя Юра не отчаивался, говорил, что так всегда бывает.
Как-то к моему прилавку подошёл тучный мужчина. Он был закутан в шубу, которая с трудом сходилась на его огромном животе, а на голове у него была меховая шапка, засыпанная снегом. Вообще, в этот день шёл сильный снег, поэтому покупатели все были засыпаны белыми хлопьями настолько, что лиц не разглядеть. Я же накрывала товар плёнкой и каждый раз, когда кто-то хотел купить, снимала эту плёнку.
- Что я вижу?! - возмущенно воскликнул мужчина, едва подошёл.
Я подняла на него глаза. Снежный, как и все предыдущие покупатели. Но на его лице имелась примета: широкие усы, подкрученные вверх. Я только успела подумать: “А не Евгений ли Филимонович это?”, как он сказал:
- Настя, вы ли это?
От его вопроса мне стало так стыдно, будто он уличил мне в воровстве, а теперь сам удивлялся, что это вообще возможно. Я промолчала.
- Но… Но как же так?! Ведь вы же должны танцевать! Вы что здесь делаете?
Он говорил громко, и к его крикам стали прислушиваться соседи, которым я ничего про себя не рассказывала.
- Здравствуйте, - всё-таки ответила я. Мне нужно было постараться прекратить этот разговор как можно быстрее. - Рада вас видеть. Знаете, я больше не танцую...
Если я надеялась быстро отвязаться от Евгения Филимоновича, то напрасно. Он хотел немедленно услышать причину, и буквально задыхался от возмущения. Я попыталась сказать, что больше не увлекаюсь балетом, но вместо понимания получила крик: