— Твоя работа, А-аркадьевич? — осведомился Василий, деловито пощупав ткань футболки.
— Наша совместная, так сказать, — пояснил старик и представил кооператору юношу: — Это мой помощник, Валентин. Прошу любить и жаловать.
Директор «Сампошива» пожал руку Вальке, не глядя в лицо тому, ибо все его внимание по-прежнему было сосредоточено на Ванькиной груди, улыбающейся ему губами Фредди Меркьюри.
— Слушай, А-аркадьевич… А неплохо. Не, в на-атуре — нормально. Я бы даже ска-азал — здорово! — вынес свой вердикт Василий и вслед за этим, уже вполне деловым тоном принялся рассуждать: — Только будет лучше, если внизу еще тиснуть словечко: “Queen”. Да, именно та-ак и сделаем…
— Погоди-ка, — с усмешкой перебил его Борис Аркадьевич, — ты еще ничего не сказал по поводу того — будешь ли ты покупать у нас это клише или нет?
— Покупа-ать? — чуть растерянным голосом переспросил Василий, взглянув на старика.
— А ты как думал? — усмехнулся тот. — Я тебе что, за просто так клише стану лепить? Э, не. Иные времена тепереча, Вася. Коммерция, мой друг. Коммерция!
— И сколько ты хочешь за это? — спросил Василий, кивая на Валькину грудь.
— Тысячу рублей, — пожал плечами старик, тут же скромно добавил: — Всего!
— Да ты что, с дуба рухнул? — округлились глаза Василия.
— Просто хорошенько все просчитал…
— Что ты просчитал? Мои ра-асходы? Но они тебе не известны, А-аркадьевич. Такие тра-аты в бюджете нашего скромного кооператива не предусмотрены.
— Ну, а что тогда в вашем бюджете предусмотрено? — осведомился Кранц.
— Три сотни. Да и то, из резервного фонда предприятия.
— Не смеши меня, Вася. Три сотни… На этом Фредди ты не одну тыщу заработаешь! Но, так и быть, пойду тебе навстречу… — вроде как смягчился Кранц. — Семьсот! Как?
Василий восхитился:
— Ну и А-аркадьевич! Ста-арик ты вроде древний, совковый, а хва-атка деловая. Прям Рокфеллер! В А-америку бы тебе… Ну да ла-адно, уж так и быть, изыщу я тебе четыре сотни на…
— Пять! — не дав закончить собеседнику, показал ему пятерню Кранц.
— Только из ува-ажения к твоим седым ба-акенбардам, — улыбнулся Василий, протягивая старику для рукопожатия свою ладонь.
Так был заключен устный договор о сотрудничестве «Фотографического салона Кранца» с кооперативом «Сампошив». Валька Невежин находил в журналах снимки модных рок-групп, переснимал их, после чего с помощью своего наставника изготавливал соответствующие печатные формы. За каждое такое клише Василий платил, как было условлено изначально, по пять сотен. Старику и студенту этих денег хватало вполне. Плюс к тому, заметно увеличился поток обычных клиентов, желающих сфотографироваться на всякого рода документы. Выручку Кранцу сдавать теперь не было нужды. Пока еще он чувствовал себя хозяином собственных денег.
Ну, а Валька наконец-то поставил на полку свою старую «Электронику-302» и купил в комиссионке новенький двухкассетный «гроб» фирмы «Шарп». В голове начали зарождаться мысли о покупке подержанного автомобиля. Можно бы было подумать и о новом, но много времени у Вальки отнимала учеба в техникуме. Борис Аркадьевич же, несмотря на симпатию к своему ученику, платил тому неофициальную зарплату с учетом часов, проведенных им в салоне за работой — не так-то уж и много, если судить по общему доходу их совместного предприятия.
Однажды Валька заявил старику:
— Дядь Борь, завтра я целый день у вас работать буду.
— Ха, с какого это? — удивился старик. — У вас в техникуме что, карантин? Вши завелись? Да вы их дустом! Дустом! Этим, как его там? ДДТ! — пошутил он.
Валька улыбнулся.
— Завтра у нас какой-то юбилей. Приезжают всякие комсомольские шишки из Москвы. Местные шишечки, тоже… Занятий, сказали, не будет. Линейка, митинг… Не знаю, еще что-то. Не для меня это, дядь Борь. В армию я теперь не иду, так что светиться во всяких комсомольских мероприятиях смысла нет. Нужна мне их характеристика в одном месте…
— Э нет, вьюноша, постой-ка, — остановил его Кранц, погрозив пальцем. — Ты такими словами не разбрасывайся. Комсомол — это дело такое… Кто знает, как у нас дальше жизнь повернется-то? Перестройка, кричат, перестройка… А ну как возьмут да вернут все, как было. Что тогда? При Хруще вон, помню, тоже все расхлябались, да быстро хлябальники-то позатыкали.
— Так я не понял, дядь Борь… Вы меня что, гоните на этот дурацкий митинг? Да над этим комсомолом уже все пацаны ржут.
— Дурачок ты, — ласково улыбнулся Кранц. — Как есть — вьюноша! Послушай меня, старого, — с властью завсегда дружить надо. Какая бы она не была. Особенно теперь, в нашем с тобой кооперативном положении, осложнять себе жизнь не следует даже в мелочах. Пусть другие ржут, насмехаются, а ты… В активисты не рвись, конечно, но, что есть на свете такой комсомолец Невежин, показать лишний раз стоит. Комсомольский билет-то как, не потерял еще? Не варил больше?