Борис Аркадьевич колдовал в «темной» над следующим клише.
— Дядь Борь, — окликнул его Валка, проскользнув за черные занавески лаборатории.
— Что такое? — обернулся к нему старик.
— Вот, — протянул ему Валька готовое клише, — наконец-то закончил.
— Притомился? — с добродушной улыбкой на губах осведомился старик.
— Есть малек.
— Ну, отдыхай тогда. Иди домой. Завтра мне твоя помощь опять понадобится. Мне ведь без тебя тепереча никуда.
— А вы что, домой не пойдете, что ли? — удивился Валька.
— Я здесь заночую. Посторожу. Помнишь, как недавно тут хулиганы все разворотили?
— Так то ж рэкетиры были, дядь Борь! — Валька улыбнулся. — И они, я думаю, поняли, что сунулись не в свой огород. Ребятки этого вашего Пахома, наверное, им все доходчиво объяснили.
— Объяснить-то объяснили, да только и помимо них в городе хулиганья хватает. А нам с тобой, вьюноша, рисковать нельзя. Никак нельзя. И даже не барахлом, нет, Валюха. Не вывеской… — Борис Аркадьевич понизил голос до шепота: — Тайна у нас тобою тут, сынок.
Валька это, конечно, понимал. Но иное у него в голове не укладывалось:
— Как же вы, дядь Борь, один здесь… Без еды. Без кровати даже…
— Мне не привыкать, сынок, ступай… А завтра, как придешь вечером, я до дома и сбегаю, да в магазин по пути зайду, покушать что-нибудь себе прикуплю. Только не задерживайся после своего техникума! Нельзя сейчас расслабляться. Такое уж вот удивительное времечко наступило, необычное прям. Вечер работы нам с тобой потом, может, год безбедной жизни обеспечит…
Валька и не думал расслабляться. Следующим вечером, когда Борис Аркадьевич, как и планировал, отправился домой, оставив его в салоне одного, он сразу же взялся за щетку. На этот раз старик приготовил ему для очистки сразу два клише. И когда только успел их сварганить? Ну, ничего! Поменьше перекуров, побольше усердия… Отвлекся Валька буквально на пару минут, да и то лишь для того, чтобы заточить спички.
На приведение в божеский вид всего одного клише у него ушло почти три часа. Трудился он, даже не замечая, как висевшая на дверном окне табличка «ЗАКРЫТО», повернутая к нему белой тыльной стороной, все больше выделялась на фоне темнеющей улицы. Борис Аркадьевич все не появлялся. Что ж, отложив готовую печатную форму, Валька взялся за следующее клише. Зачем терять время? Ведь оно теперь — в буквальном смысле слова — деньги! В глаза Вальки бросились несколько царапин на тыльной стороне заготовки. Они как бы образовывали латинскую букву V — так называемую «галочку». Приметный такой знак! Валька мимоходом отметил, что уже видел подобный пару дней назад на одной из форм, отправленной стариком в коробку с браком. Ну, царапины и царапины. Мало ли!
Работа спорилась. Она, даже можно сказать, увлекла Вальку. Вспомнилась возвышенная мини-речь Кранца о мастерстве. Ему даже стало казаться, что он, подобно сказочному Даниле-мастеру, высекает из бездушного материала цветок. Только не каменный, разумеется, а медный. Рельеф двадцатипятирублевой купюры, отображенный на клише в зеркальном виде, почти не угадывался на нем. Он больше напоминал затейливый узор.
Тем временем табличка «ЗАКРЫТО» на двери уже казалась аппликацией, наклеенной на лист черной бархатной бумаги. На город опустилась ночь. Валька заметил это только тогда, когда услышал стук в дверь. За ее стеклом можно было разобрать лишь силуэт головы человека, ибо сзади него светила фарами какая-то машина. Но пушистые тени по бокам головы не позволяли сомневаться — то бакенбарды Бориса Аркадьевича.
— Что вы так поздно-то? — спросил Валька с легким укором, открыв ему дверь.
— Да вот вышло так… — пробормотал старик, проскальзывая в помещение.
— А вы на часы смотрели, дядь Борь? И что я теперь матушке скажу? Отцу?
— Ты что, маленький?
— Нет, но… Автобусы уже не ходят, наверное.
— Вон, — кивнул Кранц на дверь, — тебя такси ждет. Оплачено.
— Это вы на нем приехали?
— А разве не понятно?
— Нет, но… Что-то неспокойно мне как-то, дядь Борь. У вас такое лицо…
— Какое у меня лицо? — старик провел пятерней по своему лицу.
— Не знаю… Взволнованное какое-то.
— Нормальное у меня лицо, — проворчал Борис Аркадьевич. — Давай, показывай, что сделать успел, да шуруй домой.
Валька продемонстрировал ему оба клише:
— Это вот совсем готово, — прокомментировал он, — а это — еще чуть-чуть дочистить осталось. Завтра вечером закончу.
Старик тяжело опустился в кресло. Валька, бросив на него озабоченный взгляд, снова поинтересовался: