— И все же, вы чем-то взволнованы, дядь Борь.
— Разволнуешься тут… — пространно посетовал тот. — Но ты мне лучше вот что скажи, вьюноша… Ты не мог бы на пару деньков отложить посещение своей бурсы?
— В смысле? — не понял Валька. — Типа заболеть?
— Угу. Если хочешь, я тебе какую-нибудь справку организую. У меня их много, в этом… как его?
— В горкоме? — улыбнулся Валентин.
— Угу. В горкоме…
— А что случилось-то?
Старик, словно нехотя, выдавил из себя:
— С заказчиком я только что свиделся, вьюноша…
— Ну и? — нетерпеливо произнес Валька. — Все нормально? Договор в силе?
— В силе-то в силе, но подгоняет нас заказчик… К послезавтра, говорит, к вечеру, все клише должны быть готовы. Если подведем его, не получим денег. И это — в лучшем случае, Валюх…
— Ну, в принципе, задвинуть технарь на пару дней я бы смог… — проговорил Валька. — И справки никакой не нужно. У нас же не школа, в конце концов.
— Это хорошо, — без особой радости констатировал Борис Аркадьевич. — Да и, говоришь, два клише зачистить за вечер успел?
— Почти, два, — уточнил Валька. — Одно, вон, еще немного доработать осталось.
— М-да, это хорошо… — старик вздохнул. — Что ж, дело остается за мной. Нужно как-то успеть за ночь сделать еще три заготовки. Да потом еще над нумератором потрудиться…
— А это еще что такое?
— Нумератор? — Борис Аркадьевич усмехнулся. — Это такая штука, вьюноша, которой номера ставят. Частый прокол начинающих фальшивомонетчиков — они на все свои банкноты один номер лепят. Мало того, что это в глаза может броситься даже не специалисту в поддельных деньгах, так еще, дурачки, купюру, которую за образец брали, при себе оставляют… Ну, наверное, специально, чтобы, когда к такому дундуку с обыском заявятся, похвалиться: — «А вот, господа менты, и та самая денежка, с которой я все это напечатал!» Так что нумератор, Валюх, в деле, которое мы затеяли, штука довольно важная. Ну да ладно, есть у меня кой-какие заготовки…
В этот момент за дверью послышался звук автомобильного сигнала.
— Ступай уже, — громко крикнул старик, прервав свою небольшую лекцию. — Завтра с утра жду тебя. Доделаешь то, что осталось. А к обеду, надеюсь, будет готово еще три заготовки…
Когда Валька уже приблизился к светлой «Волге» с шашечками на двери, Борис Аркадьевич крикнул ему вслед:
— Валюх! Утром пойдешь, купи хлеба, а! А то я с этим делом-то и в магазин не успел заскочить…
Глава 11
Прощай, Фредди…
Наконец наступил день, когда Борис Аркадьевич Кранц начал аккуратно загружать готовые клише в кожаный портфель. Складывал он их аккуратно, обернув каждое мягкой байковой тканью — чтобы не повредились ненароком. Когда были уложены все шесть штук, он положил сверху самодельный нумератор и закрыл портфельную застежку.
— Ну, Валюх, вроде все, — сказал он, присаживаясь в кресло. — Посидим, так сказать, на дорожку.
Валька опустился в соседнее кресло и, покосившись на старика, осторожно пристроившего на своих коленях бесценный портфель, поинтересовался:
— И не боитесь вы, дядь Борь, с таким портфельчиком по городу передвигаться?
— Кого мне бояться? — равнодушно спросил старик, даже не повернув головы.
— Ну, мало ли…
— Если ты имеешь в виду милицию, то опасаться нечего.
— Вы так уверенно говорите, дядь Борь…
— Если бы они хотели, то давно бы накрыли нашу с тобой контору. Взяли б с поличным, так сказать… — старик нервно усмехнулся и повернулся к Валентину: — Тут и медные заготовки тебе, и реактивы… Отпечатки пальцев бы взяли! М-да.
— Но мы же все уничтожили, — напомнил Валька Кранцу.
— Вот я о том тебе и толкую, вьюноша. В милиции же тоже не дураки. Прознать о нас они могли только через стукачей, а раз прознали бы, поспешили бы взять с поличным, а не выжидали, пока все, так сказать, улики будут убраны. Как видишь, пока не взяли… — сказав это, Борис Аркадьевич невольно покосился на входную дверь.
Валентин тоже перевел на нее взгляд и непроизвольно передернул плечами, представив, как она сейчас распахнется и на пороге возникнут розовощекие милиционеры с сердитой собакой, рвущей повод.
— Сколько сейчас времени на твоих? — отвлек его от мрачных мыслей Борис Аркадьевич.
Валька взглянул на часы:
— Шестнадцать пятнадцать, дядь Борь.
Старик усмехнулся:
— Так шестнадцать или пятнадцать?
— Четыре часа пятнадцать минут, — серьезным голосом пояснил Валька.