Михаил держался немного позади. В этот раз старик не лез на рожон, позволяя развлечься внезапно слетевшему с катушек мальцу. Он держал двустволку взведенной, чтобы заставить кого-нибудь спрятаться назад в укрытие, а не успокоить окончательно.
Константин забыл порой вдыхать перед очередным выстрелом. Ему казалось, что больше нет надобности в воздухе, нет усталости и страх куда-то испарился. Суставы превратились в набор шестеренок, которые слишком идеально знают свою работу. Руки на полном автомате передергивали затвор и выпускали пули. Мужчина не знал, скольких он убил и попал ли вообще в кого-нибудь, не задумывался, живы ли парни. Потому каждый из них знает, что от них требуется. Командир слышал неутихающие выстрелы, а это означало лишь одно – бой продолжается.
Немцы абсолютно точно не ожидали столь яростной, молниеносной атаки. Их ряды слишком быстро редели: прошло не больше пяти минут, а из двух десятков бойцов осталось человек пять, да и те прятались за корытами, заборами и углами шатких домов, надеясь, что свинец их минует. В моменты перезарядки товарищи ловко прикрывали друг друга, отбирая у противников шанс хотя бы выстрелить в ответ.
И когда сквозь пелену адреналина начало прорываться осознание, что победа у них в руках, бой приобрел неожиданный поворот. Цундап с пулеметом влетел на полной скорости, подпрыгнув на небольшом возвышении перед въездом в село. Стрелять немцы начали еще в воздухе, что и позволило товарищам спрятаться. Чаши весов внезапно поменялись положениями.
- Прикройте ребята! – сквозь хохот пулемета донесся крик Ярослава. Паренек и сам привык к своей явно божественной защите.
- Отставить! – закричал Константин, прекрасно осознавая, что его приказ улетел в пустоту.
Через мгновение крик солдата всполошил округу. Раненный в живот Ярослав рухнул перед мотоциклом, выронив пистолет. А осмелевшие, недобитые немцы выползали из своих укрытий.
Немецкий офицер приказал прекратить огонь и обратился к товарищам.
- Друзья! Бой окончен, выходите! – а потом он добавил с усмешкой. - Прошу вас…
- Ярослав?! – прокричал Константин.
- Валите их всех! – послышалось в ответ.
Он жив, понял командир. И ему не хотелось терять одного из лучших, возможно, в мире бойцов.
- Ребята! Выходим…
- Что?!
- Это приказ!
Никто не говорил им бросить оружие, поэтому солдаты выходили из укрытия с ним наготове. Четверо немцев выжило, еще двое приехало на мотоцикле и даже не поцарапанный офицер улыбался, глядя на них. Они были в меньшинстве.
- Мне нужен один из вас, - говорил офицер, снимая мундир и закатывая рукава рубашки, показывая мускулистые руки с набухшими венами. – Один из вас. С ним я столкнусь один на один, - он снял фуражку и повесил на пулемет, закрыв таким образом дуло, - Мы будем стреляться. Дуэль, как когда-то ваши аристократы. Если он выиграет, я даю свое офицерское слово, мои люди вас не тронут. А если проиграет… То я знаю, как мы с вами повеселимся перед вашей смертью.
Воцарилась тишина. Вооруженные солдаты глазели друг на друга, словно пытаясь поджечь. Никто не знал, сколько патронов осталось в магазине ни у себя, ни у врага напротив.
- Я буду стреляться, - подал голос Андрей.
Константин испуганно посмотрел на него, но ничего не возразил, так как понял: если не он, то никто.
- Чудно, - расплылся в улыбке офицер, а потом добавил на немецком: - Просигналь, когда нужно будет стрелять.
- Что он сказал? – смутился Андрей.
- Стреляй, когда просигналят, - пояснил командир, сверкнув глазами.
Офицер слегка размялся и стал в центре главной дороги, Андрей отдал Михаилу автомат, закатал рукава и чуть поправил кобуру с маузером, становясь напротив.
Два стрелка смотрели друг на друга бесконечно долго. Паренек тщетно пытался успокоить сердце и замедлить дыхание, но у него ничего не выходило, отчего начинала подкрадываться паника. Он частенько показывал трюки умопомрачительной стрельбы, но никогда от выстрела не зависело столь много. Офицер же как будто видел выходящее из-под контроля волнение противника и чуть ли не хохотал.