Медленно, стараясь не поранить руки о жесткие веревки, Инира поползла в сторону кладовой. Каждое движение отдавалось болью во всем теле. Она преодолела почти половину расстояния, когда великан перестал храпеть и шумно сел на своем ложе из белых шкур. Инира едва не закричала от ужаса. Старик отрывисто кашлянул, прочищая горло, потом поднялся на ноги. Инира закрыла глаза, снова притворяясь спящей, но великан не обратил на нее никого внимания. Переступив через лежащую пленницу, он направился к выходу, но вдруг обернулся и сказал, обращаясь к темному нутру своего жилища:
— Я не вернусь до вечера.
Сначала Инира подумала, что так старик хочет предупредить домашнего духа, чтобы тот надежно берег дом, но потом заметила поблескивающие в темноте глаза молодого чавчу. Инира не выдержала этого пронзительного, изучающего взгляда и уткнулась в скверно пахнущие шкуры.
— Все-таки встретишься со старейшинами? — спросил юноша у старика, продолжая их неоконченный разговор.
— Нет, только без толку время потрачу, — пробурчал великан. — Там Омрын уже побывал, наплел им своего вранья.
Старик ушел, хоть Инира и видела, как великан убивает ее сородичей, девушка огорчилась его уходу. Между безжалостным воином и молчаливым юношей она выбрала бы общество первого без колебаний.
Скрипнула лежанка, Инира приоткрыла глаза и увидела у своего лица тесные кожаные сапоги. Юноша склонился над ней, Инира почувствовала, как его дыхание шевелит ее волосы. Она сжалась и задрожала. Чавчу взялся за веревки, которыми были обмотаны руки и ноги пленницы, сильно потянул и развязал узлы. После чего отвернулся и ушел. Инира еще долго лежала, не смея пошевелиться. Потом села, выплюнула набившуюся в рот шерсть и огляделась.
В землянке никого не было, только тлели едва заметные огоньки углей в очаге. Девушка дрожащими руками ощупала запястья. Веревка до крови врезалась в тело и оставила глубокие следы. Инира была уверена, что чавчу вот-вот вернутся. Инуитка бросилась в кладовую. Ей удалось найти широкий нож с костяной рукоятью. Прижимая оружие к груди, сестра вождя решилась покинуть землянку.
Снаружи было холодно, дувший с моря ветер превратил свод валкарана в ледяной конус. Инира не помнила, как чавчу привезли ее в это одинокое жилище. Она ожидала, что окажется в стане врага, в окружении кровожадных мужчин, но вместо этого оказалась в заснеженной пустоши. Неподалеку лежал прикрытый навесом рыбацкий каяк, рядом с ним виднелись следы полозьев от двух саней. Ни людей, ни собак видно не было.
«Они ушли, — поняла Инира, — просто ушли и бросили меня…»
Сначала Инира обрадовалась, вопреки здравому смыслу решив, что ее посчитали мертвой. Девушка попыталась сдвинуть каяк и спустить его на воду, но лодка оказалась слишком тяжелой, вдобавок примерзшей к земле. Нужно было развести рядом огонь, чтобы лед оттаял. Инира решила проверить, далеко ли до воды. Она поднялась на вершину холма и посмотрела на море. Ей тотчас перехватило дыхание, сердце отчаянно забилось, и на глазах выступили слезы. Всякая надежда на спасение исчезла.
Налетевший ветер сорвал с головы девушки капюшон и разметал спутанные волосы. Огромные волны разбивались о берег, вынося на него остатки льдин. Беспокойная поверхность моря до самого горизонта была покрыта белыми полосками бурунов. Судя по темному небу и клубящимся тучам, которые еще не успел разметать ветер — буря началась недавно и не собиралась прекращаться. Даже если бы Инире удалось спустить на воду каяк, никакой возможности отплыть от берега или поставить парус не было. В такую погоду лучшие рыбаки предпочитали держаться от воды подальше.
Ею овладел страх. Никогда в жизни девушке не приходилось надолго отлучаться из своего племени. Она не привыкла к одиночеству, не привыкла самостоятельно думать и принимать решения. С самого рождения ее жизнь подчинялась неписанным правилам и традициям народа инук. Столетиями племя оттачивало распорядок жизни — неизменный и подчиненный суровой необходимости. Инира ждала от плена пыток, насилия и страданий, но оказалось, что страх перед одиночеством и неизвестностью способен пересилить страх перед болью или смертью. Она поймала себя на мысли, что желает возвращения чавчу.
***
Прибрежную равнину устилал неглубокий снег, по которому нарты шли быстро и легко, увлекаемые вереницей разномастных собак. Амарок от души рассмеялся, поигрывая ивовым кнутом. Обычно юноша не жалел собак, но сегодня он был расположен благодушно. Всю округу уже облетело известие о том, что мужчины Катаюк встретились на островах с наводящими ужас чавчу и заставили тех уплатить дань. Такого не помнили даже седые старики. Инук всегда жили в страхе перед нападением с противоположного берега. Впервые по безоговорочной власти луораветлан над другими народами был нанесен серьезный удар. Молодой вождь понимал, что для того, чтобы окончательно освободиться от скопившегося за столетия страха, недостаточно взять с чавчу богатую добычу. Теперь инук должны нанести врагам сокрушительное поражение: сжечь их дома, убить мужчин и угнать в плен детей и женщин…
Для такого масштабного и рискованного предприятия недостаточно было дружины, набранной из мужчин селения Катаюк, поэтому Амарок решил напомнить соседям, чьей милостью они живут, кто поддерживает мир в их землях и помогает им в случае нужды. Поездка удалась на славу. Вождь совершил путешествие по окрестным стойбищам, чтобы убедиться в верности соседей. Всюду молодого героя встречали подарками и богатыми пирами. У юноши голова шла кругом от поздравлений и заверений в вечной дружбе. О его подвигах слагали легенды, старики и шаманы падали ему в ноги и называли «атаник» — отец, предводитель. Теперь он был уверен в том, что когда придет время летнего похода против чавчу не меньше двух сотен инук соберется под его предводительством. А ведь совсем недавно его род едва выживал в заледенелой пустыне, до блеска обгладывая кости редкой добычи.
Во время посещения далекого от побережья селения Чиливик, Амарок оказался окружен группой любопытных детей. Они рассматривали его с опаской и жадным любопытством.
— Ты тот самый атаник? — спросил серьезный предводитель чиливикской ребятни.
— Я, — юноша присел, чтобы дети могли лучше рассмотреть его.
Дети обступили легендарного вождя, их руки сначала осторожно, потом все смелее начали ощупывать гостя, один малыш забрался ему на плечи.