Одноглазый не был членом правления, да и вообще авторитета не имел никакого. Во-первых, все же полсатанинца. Хоть и без жала. А во-вторых, жил он хуже последнего копуна. Вечно грязный и к фляге прикладывается. На вечерние собрания, где Председатель книжку свою читал, ни разу не ходил. Похлебку ему председательша после всех в котелок наливала, остальное – собакам. И юрту свою худую он всегда в стороне от всех ставил, потому что уж больно воняло от нее. Особенно когда он брагу свою перегонял. А когда проходил по стоянке, что бывало нечасто, мелкие мальчишки бросали в него кизяком. И он даже не оборачивался. Короче, маргинал.
В Атамекене у нас маргиналов не держат. И другого бы давно с пустым седлом за межу погнали. В том то и фокус, что мальчишки в него может навозом и кидались исподтишка, а лицом к лицу робели, даже взрослые мужики. Кроме, разве что, Председателя. Но и тот разговаривал с ним всегда уважительно.
Как уставит на тебя свой глаз светлый, как галька, так поневоле начнешь припоминать, все ли у тебя за душой в порядке, нет ли какой измены или сатанинства. Может, потому, что лицо такое. Кожа темная, задубелая, морщины как трещины, правая сторона, где выжгло, вообще не шевелится. Дослушает, поскребет белую щетину на подбородке, тяжелом, как березовое полено, и осклабится. Зубы длинные, острые. И кажется – то ли ты дурак совсем, то ли гад последний, но он тебя за это прощает. В общем, если не по важному делу, так лучше и не говорить с ним вовсе.
- Если это все сатанинское наваждение, чего у меня шишки? – сказал я.
Одноглазый вздохнул досадливо, поглядел на флягу и спрятал ее в карман.
- Потому что урон ты получил, дурень. Могло и хуже быть. Урон в Системе при полном погружении, понятно?
- А почему они так выглядели?
- Кто?
- Чудища. Как колхозники.
- Потому что вы, колхозники, и есть чудища нулевого уровня.
Это звучало обидно. И что мы чудища, и что уровень нулевой.
Я застегнул ватник и натянул шапку на уши.
- Идти надо. До темна не доберемся.
Одноглазый легко поднялся и сунул пистолет за пояс на спине. Запахнул свой армяк.
- Чего надулся? Тебе Система ни к чему. Система в башне нужна, чтобы социальный рейтинг поднимать, понял? А какой у тебя в Атамекене социальный рейтинг?
- Нормальный рейтинг, - слова вроде были смутно знакомые, но не до конца понятные, - не хуже других.
Я шел впереди, вдоль обрыва, на ходу обдирая сухие колючки синеголовника. Одноглазый, конечно, болтать не будет. Поверил он в ту тварь в теле покойника. Вот только объяснять он ничего тоже не собирался. Гар-ниту-ру – как он назвал глаз и перчатки – оставил, а пистолет отобрал. Повезло, конечно, что это он меня нашел. И еще больше повезло, что мы с ним были вроде как приятели.
Началось давно, я еще мелким был. Когда его нашли, сначала он у председательши в юрте лежал, лекарь ему какие-то примочки ставил, поили его успокоительным и арачкой, тогда он, видно, к ней и пристрастился. А без арачки он по ночам орать начинал, собаки выли. «семнадцать, шестьдесят шесть, ноль семь, четвертый уровень, остановить прохождение!» Или «Откат, откат! Я не вывожу!» И много чего еще, мы не запомнили. Потом было собрание, и все сначала проголосовали против, а Председатель сказал: «Подумайте!», и Одноглазый обвел всех своим выжигательным взглядом. Ну, переголосовали. Он начал ходить туда-сюда, а мы с Аликом следить за ним. Не то, чтобы кизяком кидаться, а так, из интереса. Польза от него была: в черный дзут, когда к нам прилетели грузовые дроны и набросали посылок, он велел сперва собак покормить. Они издохли. И на переправе через Ирш он научил молнию на мосту отключать. И арачку стал варить лучше лекаря. Да много чего. Нас с Аликом он, конечно, заметил, что мы везде за ним ходим и возле юрты его отираемся. Но виду не подавал. А потом поймал меня в силок – я на дереве вниз головой, свободной ногой дрыгаю и ору, как заяц, а он стоит, смеется. Алик из схрона выскочил и протаранил его головой, так что он сел и за живот схватился. Так и познакомились. В ту ночь, когда Алика дроны срезали, Одноглазый в юрте своей орал и ругался, как в первые дни – собаки выли, бабы Председателю жаловались. «Персиковый, бля, компот!!» - кричал почему-то. Наверное, расстроился.