Я забрался на свое место, ватник скатал и под голову положил. «Ищите, ищите, - думаю. – Хорошо, пистолет Одноглазый забрал». И вправду уснул. Мне снился волк, я еще во сне подумал, что это не к добру, так и вышло – меня разбудили на дележку компота, который Председатель всегда выделяет парням из посылки, век бы его не видел. И начался цирк, все должны сесть в кружок, а персики выкладывают на крышку от казана. Персиков вышло шестнадцать штук, один Тиму – потому что его с нами не было, пять Зебе, потому что он их сожрал, а за оставшиеся десять Зеба устроил бой без правил. «Чего-то не хочу я персиков, - сказал я, - живот болит». Мелкие завыли, им, дуракам, отказ от драки еще казался позором. Пожили бы тут с мое.
Зеба ухмыльнулся, потому что знал, что я так и скажу, и назначил мне в партнеры белобрысого парнишку лет четырнадцати. По росту, говорит, подходите. Этот парень оказался совсем без мозгов. Персиков он никогда не ел, наверное. То пальцы в глаза тычет, то ниже пояса лупит, то в ухо вцепился – зверь просто. А у меня, во-первых, еще от тех, ненастоящих колхозников живого места нет, а во-вторых, не могу я со всей дури парня по морде бить. За компот. На то Зеба и рассчитывал. Ладно, победа осталась за чокнутым, среди мелких пошло ликование, я снова уполз спать.
Но, кажется, только глаза закрыл – снова ор, кипеж, подъем, сборы. На Капи едем. А то не успеем.
Опоздать сложно. Обычно начинается так. Председатель садится на своего Чалого и объезжает все юрты. Все начинают складываться, ругаться, кто ребенка потерял, у кого сбруя порвалась, короче, до обеда если выедем – хорошо. Председатель верхом впереди, к седлу жердь с тамгой нашей атамекенской приторочена, едет – не оглядывается. За ним на телеге Председательша, лекарь и все их барахло, потом наши везут в телегах байки и юрту, потом Зеба, Макс и его дружбаны, мотаются вдоль всего обоза, типа помогают, а на самом деле орут без толку и хлещут нагайками чужую скотину. Потом семейные, потом Одноглазый, а потом Элия с баранами.
Только Одноглазый в этот раз с места не сдвинулся, потому что у него перегонка была в разгаре. Арычку топил. К вечеру, сказал, догоню.
К обеду наползли тучи, обложили всю степь, как казаном накрыло, и зарядил дождь. Холодный, мелкий. Дорогу развезло, лошади артачились. Я ехал с Элией в самом хвосте, тут прискакал давешний звереныш, носом шмыгнул:
«Зеба тебя вызывает».
Теперь то что?
Нагнал я их, сидят в телеге под навесом, мясо вяленое жуют.
И Зингеры с ним, и еще парочка каких-то шестерок, морды у всех довольные, сразу видно – сюрприз мне приготовили, гады. Даже интересно стало. Слез с коня, пошел рядом с телегой.
«Чего звал? – говорю, - обедом хочешь угостить?»
Зеба в телеге развалился, жевал, смотрел на меня сверху задумчиво так. Наконец проглотил, зубом цыкнул и сказал:
- Ты, Инч, не соблюдаешь правила общежития.
«В гробу я видел ваше общежитие».
- Не принимаешь участие.
Я иду, молчу, в обод смотрю.
- Я тебе поручил собрать знаки отличия и жегиттерскую тамгу. Где они?
Я чуть под колесо не попал.
- Какого… Какие? Ты мне поручал?..
- Вот, об этом я и говорю. Внимание. Уважение. - Кто-то на телеге заржал в голос. Макс, должно быть. - Ничего этого у тебя не наблюдаю. Как ты жениться будешь? Я тебе не дам характеристику.
«Да подавись ты своей характеристикой».
Я взял себя в руки и ответил как мог твердо:
- Про знаки в первый раз слышу. Если они были, их с остальным барахлом собрали.
Кто-то присвистнул сквозь зубы.
- Называешь жегиттерскую тамгу барахлом?
- Да в смысле…
Зеба оторвал новый кусок мяса и сказал деловито:
- Придется тебе, Инч, вернуться. Пешком смотаешься, а на обратном пути тебя Одноглазый подберет. Вы ведь с ним друзья.
Тут уже не обращая внимания на смешки и цыканья, я возмутился:
- Почему пешком то?
- А чего лошадь зря гонять.
Подскочил мелкий звереныш, взял из моих рук повод и привязал Ласку к телеге. Они поехали дальше, я остался стоять, как дурак, под дождем, меня объезжали.