Я завертелся кругом, высматривая чудищ – но никого вроде не было, кроме телеги, кобылы Одноглазого и зарослей чернотала у ручья. Зеленые надписи действовали на нервы.
«Минус две тысячи восемьсот семьдесят пять, - подумал я, - выходит, в башнях Одноглазый тоже не блистал. Одно слово – Маргинал.»
Что делать, если налетят те злые колхозники? Сниму эту штуку и все. Если за такое снова отнимут очки – пускай. Айди то не мой. Почему-то это показалось мне смешным. Я хмыкнул и пошел вдоль берега, поглядывая в сторону колхозной стоянки. Вряд ли оттуда они могли рассмотреть, чем я занимаюсь, разве что в бинокль. Но кому нужен Инч, чтобы его в бинокль рассматривать? Кобыла увязалась за мной. То и дело оскальзываясь на подмерзшей траве, она съезжала к воде и отпрыгивала, высоко подкидывая круп.
Чернотал задрожал и раздвинулся, из него вышел кабан и деловито протрусил мимо нас в степь. Копытца у него были маленькие, а горб, покрытый черной встопорщенной гривой – мне по пояс. Я проводил его взглядом. Зеленая надпись справа вверху сменилась на красную, под ней замигал силуэт кабана, но после того, как кабаний узкий зад скрылся в траве, погас. Я обернулся – ветки все еще покачивались, кобыла жевала, как ни в чем не бывало.
- С таким айди мы даже кабану не нужны, - сказал я ей.
Я решил дойти до редкой березовой рощицы перед поворотом ручья и вернуться обратно. Все же утро выдалось морозное, и хотелось есть. Может, я и надеялся, что кого-нибудь встречу, а может и нет, да только когда все началось, я и думать забыл про свой хитрый план и про то, что можно снять гарнитуру.
Короче, на подходе к роще, из-за самой первой березы вышел колхозник с топором, совсем как тот, давешний, и понесся на меня, не говоря ни слова, только топор мелькал туда-сюда. Я живо рванул назад, по дороге ухватил кобылу за гриву, запрыгнул на нее и еле развернул обалдевшую дуру, которая никак не могла понять, что за спешка. С рыси на галоп она переключаться отказывалась. Топорник догонял. Его силуэт мигал красным в правом углу, баба в ухе молчала, и мне представилось, как она сидит в своей башне и любуется этой картиной – за самозванным пользователем на старой кобыле следует неотвратимая смерть.
Впереди была телега, и я увидел, что Одноглазый, уже вполне проснувшийся, раздувает огонь в куче натащенного мной хвороста. Услышав стук копыт, он поднял голову и медленно встал.
Кобыла тоже резко остановилась, мотнула шеей – и я полетел вперед, прямо в костер. Отличный трюк, кобыла меня перехитрила. Я оглянулся. Топорник был совсем близко. Я побежал вокруг кучи валежника, он за мной.
- Он здесь, - прокричал я – нулевой колхозник!
- И что? – спросил Одноглазый, поворачиваясь вслед за нами. Топорник быстро метнулся, надеясь поймать меня на противоходе. Я шарахнулся в сторону.
- Что делать?!
- Ну, - не спеша начал Одноглазый, - есть да варианта…
Я перекатом ушел под телегу, и топор вонзился в землю у обода, как раз туда, где мгновением раньше была моя нога.
- Топор у него, топор! – просипел я, высунул было голову с другой стороны телеги и тут же втянул обратно, и завертелся на спине под осью, следя за быстрым перемещением колхозниковых валенок.
- Ну, топор – это просто, - ухмыльнулся Одноглазый, с интересом следя за моими действиями, - у него есть лаг после броска.
Странно, но я понял, что он имеет в виду.
Набравшись смелости, я щучкой выскользнул из- под телеги и помчал зигзагом вокруг костра, косясь в сторону убийцы. В тот момент, когда в голове сложился план, время замедлилось: я видел бросок, видел ритмичные обороты летящего в мою сторону топора, отклонился совсем чуть-чуть, чтобы топор прошел мимо, но близко, настолько, чтобы я смог протянуть руку, вырвать его из земли и направить навстречу нулевому колхознику, прямо в грудь. Топор вошел с отдачей, хрустнуло, чвакнуло, кровь окатила меня, как из ведра, лицо колхозника со стеклянным взглядом и приоткрытым ртом на миг зависло прямо перед моим, а потом осело вниз, и сам он повалился кулем, а зеленые линии очертили этот куль и застрекотали, меняя цифры в левом углу.
Я сорвал гарнитуру, и меня вырвало.