- Пойдем.
- Куда? – что-то не хотелось мне никуда идти. Хватятся, точно выгонят.
Одноглазый запрыгнул на край телеги и оглянулся по сторонам.
- Все спят еще, кроме передних. Пошли, поговорить надо.
- Не хочу я говорить, - мне стало как-то тревожно, - я посплю лучше. Голова болит.
Одноглазый беспокойно заерзал.
- Пойдем, поешь и вернешься.
Чего ж он мне сюда жратвы не принес, если такой добрый? Но сразу захотелось есть и пить. В таком тумане никто не пойдет меня проверять.
- Ладно, - я встал на четвереньки и с трудом выбрался наружу, Одноглазый подхватил меня подмышки, как куклу, и поставил на землю. Телега медленно поплыла в туман.
- Эй, а дверцу закрыть?
- Да черт с ней, - Одноглазый повертел в руках веревку и стал вязать на ней узлы.
Мы стояли, пропуская мимо одну за другой телеги обоза. Ленивые колхозники иногда закидывают поводья на задник впереди идущей телеги и заваливаются под навес досыпать, но этот туман как будто всех загипнотизировал, и мимо протащилось уже повозок десять таких, на автопилоте. Последняя была Одноглазого, издалека можно угадать по звяканью канистр и бидонов. Он подсадил меня и полез следом.
- У тебя еда то есть? – с сомнением пробормотал я, пытаясь рассмотреть что-нибудь в темноте под навесом.
- Есть, есть, - ответил Одноглазый и накинул мне веревку на шею, быстро затянул и обмотал вокруг моих согнутых ног. Я попытался распрямиться, сразу задохнулся, в глазах почернело, а он тем временем и руки мне за спиной связал. Потом протащил в глубину, на маленький пятачок между флягами, положил на бок и рассеянно пробормотал:
- Ну, ничего, ничего…
И стал ползать на четвереньках по дну, рыться в тряпье, словно искал что-то.
«Чего – ничего?!» - хотел проорать я, но только захрипел. Вот все же знали, что он сумасшедший, один я не верил.
- Ну, ничего, ничего, - повторил он, подобравшись ко мне, и вспыхнувший свет фонарика подсветил его лицо сатанинским огнем. В одной руке у него был фонарь – тот самый, который я до сих пор Элии не отдал, - а в другой – охотничий нож.
Я завел ноги подальше назад, чтобы хоть чуть-чуть освободить горло, откашлялся и начал переговоры:
- Я тебе ничего не сделал.
Он осветил фонарем меня с ног до головы, будто примериваясь.
- Мы с Аликом тебя любили, - сказал я.
Он мигнул глазом и уставил фонарь мне в лицо.
- Тебе же лучше будет, - сказал он и, отложив нож, снова полез с фонарем в кучу барахла, что-то выискивая. Нож поблескивал на дне телеги, но мне к нему было не подобраться. Если только перевернуться и попробовать ухватить его руками за спиной.
Через пять мучительных минут, в течении которых я пытался добраться до ножа, он вернулся и перевернул меня обратно. Теперь в руках у него была еще и вилка с длинной ручкой. Вилка напугала меня больше всего.
- Ты выпей, - подумав, сказал он, достал флягу и сунул ее мне в рот. Я уворачивался, он зажал мне нос и все же влил сколько-то огненного пойла прямо мне в горло.
- Вот, - удовлетворенно сказал он и сел передо мной, скрестив ноги. Видно было, что ему тоже не хватает решимости, он сделал несколько больших глотков, запрокинув голову, только кадык ходил туда-сюда, как-будто воду пил. Встряхнул флягу и отбросил ее.
- Может, и жив останешься. Я то жив, - он засмеялся.
- Кто-то вырезал тебе глаз? – нерешительно спросил я. Просто чтобы потянуть время.
- Я сам. Сам! – гордо повторил он.
- Зачем?
- Я хотел освободиться. У меня тоже была она, - он постучал по своему виску, - стрекоза.
- Стрекоза?
- Стрекоза, стрекоза. Ты же ее видел. А теперь она у тебя. Я помочь хочу, - ласково добавил он, протянул руку с вилкой и откинул волосы с моего лба. – Понимаешь?
- У меня нет стрекозы, - быстро сказал я. – ее волки съели.
- Волки, - он захихикал. – она не будет сидеть в волке. Она сказала волку, и он нашел тебя. Ведь так? – тут он злобно уставился на меня, облизывая сухие потрескавшиеся губы, - ты встретил волка, и она перешла?