Я напряженно всматривался туда, где остался сатанинский выродок со своим секретом. Это что же, второрождение у них такое?? Так бы сразу и сказали, я б и не интересовался этим вопросом больше никогда! Мне показалось, что я слышу тонкий стрекот железных крылышек. Я пошарил рукой за спиной, пытаясь вырыть себе путь к спасению, уткнулся в скобу и обернувшись, ударился о вторую затылком. Лестница. Почему я никогда не замечал, что на опорах есть лестницы? И для кого они? Я ухватился за железную перекладину и нашарил следующую. Остановился только тогда, когда порывом ветра меня сначала чуть не сорвало, а потом расплющило о бетон. Высоко же я забрался. Или нет. Ничего было непонятно. Ненавижу темноту. У твари есть крылья. Я повисел немного, пытаясь собраться с мыслями.
Значит, посылки они отменили на сегодня. Из-за метели. Прекрасно решение. Что теперь делать? Даже если бы я осмелился спуститься, куда ехать – непонятно, дорогу мне не отыскать. У меня пальцы задрожали и я чуть не свалился вниз, когда представил, что на этих скобах придется провисеть до рассвета. Надеюсь, каракатица из живота этого урода околеет там на морозе. Холод ей не нравится, вот она и полезла наружу, искать, где потеплее. Врешь, не возьмешь. Я убеждал себя, что тварь сдует ветром, если она попытается до меня добраться, когда услышал кое-что еще.
Вой.
Это было слишком. Верховный, ну зачем ты так со мной? Этого просто быть не может. Во-первых, волки не ходят к магистрали. Во-вторых, что им делать в поле в такой буран? Я бы не пошел. Я бы отправился в рощу, к Мо и Ма. Там тихо, там теплые лошадиные бока и Рыжая ловит снежинки языком. Мне так захотелось там оказаться, что нога соскользнула со скобы. Пальцы на ней уже онемели и не так хорошо чувствовали прут ступеньки. Несколько секунд я неуверенно балансировал, потом собрался и обнял бетон покрепче. Вой приближался, а я отдышался и начал рассуждать поспокойнее. Может, оно и к лучшему. Волки – нормальные человеческие животные, а не эта сатанинская жуть. Летать и лазать по опорам они не умеют. Пусть сожрут то, что осталось от мертвеца, и тварь сожрут тоже. Пусть наедятся как следует и отправляются обратно, к высокому берегу Ирша, где у них логово. Я видел как-то волчат на том берегу. Такие толстые, смешные. Смотреть трудно, камыши колышутся, солнечные блики скачут по волнам, пух с тополей искрит в горячем воздухе, медленно опускается на песок, на воду, скатывается в комки у берега, волчата прыгают на него и носятся друг за другом. Как же жарко.
Я откинул голову и с размаху приложился лбом об опору. Спать нельзя. Волки были там, внизу. Я слышал низкое рычание вожака и жалобные всхлипы молодых. По крайней мере, я знаю, где они. А вот чуют ли они меня? «Нет никого наверху, это просто запах разнесло ветром, это куски запаха, пустышки, без человека, - мысленно сказал я им, - Ешьте и уходите».
Может быть, я провисел еще час. Или даже меньше. Я больше не слышал волков. Но вполне мог представить их вытянутые вверх терпеливые морды там, внизу, вокруг столба. На снегу за серыми спинами – кровавая клякса. «Первое блюдо мы съели, а ты будешь десертом». Волки, когда не жрут, могут быть очень тихими, уж я то знаю. Неожиданно я подумал, что ничем не лучше их. Пришел, ободрал все самое вкусное. Они были только вторыми. Инч, прекрати!
У каждого, кроме загонщиков, есть один фаер. Сигнальный. Тратить его попусту не рекомендуется. Все, что были в заброшенном городе, и в магазинах, и в тех ржавых штуках, которые «машины», но не лучше обычной телеги, даже хуже, потому что тяжелые – мы собрали. Сейчас фаеры приходилось выменивать у копунов на хорошее мясо. А это не нравилось Председателю. Но я решил: если не потрачу фаер сейчас, вряд ли он кому-нибудь еще достанется. Разве что этот отчаянный мародер залезет на вторую опору и обшарит мой скелет.
В общем, пришла пора.
Запускать его одной рукой я не очень умел, я не загонщик, но справился. Дронов я больше не боялся – дроны охраняют посылку, нет посылки, нет и дронов, хоть пляши под магистралью. Правда, желающих мало. Мне нужно было точно знать про волков. Зеба, конечно, не стал меня дожидаться, но и без него у меня оставался шанс.
В дрожащем зеленом свете зависшего над опорой фаера я смотрел на то, что осталось под опорой. А там ничего не было. Волков не было. И следов никаких не было. Место, где лежал труп, покрывал толстый слой снега. И он больше не шел. Лежал вокруг, сколько было видно, такой чистый, ровный. Наверху чернота, внизу белизна, я посредине.