Однажды я услышала сестру. Я настолько потеряла контроль, что заставила солдата бежать. Призрачные отголоски сестры вели нас все дальше от гнезда и Грибановой, но я не могла остановиться, потому что слышала боль, страх и ярость. Мы были совсем близко, когда сестра умолкла. На пустынной реке мы ничего не нашли. Я заставила солдата пройти по следам оболочки, и видела ее, поврежденную, в маленьком рое людей на колесах. Раздосадованная, я убила солдата и некоторое время бродила, проникая в птиц и зверей, но больше ни одного зова не услышала.
Тогда я вошла в странного человека, называвшего себя проповедником. Он бродил от роя к рою и призывал соплеменников умереть, опаивая их отравленной водой. Это показалось мне занятным, и мы истребили с ним несколько поселений. Каждый раз этот человек обещал себе умереть вместе со всеми, но страх за оболочку был сильнее. Ему нравилась власть над другими, я видела такое у многих людей. Мне совсем не нужно было заставлять его убивать – он делал это сам. И еще тайно входил в систему, это пристрастие тоже было мне непонятно, и часами притворялся другой особью, которой не существовало нигде, кроме системы.
Времени оставалось мало, а я все еще не нашла подходящую оболочку. Проповедник совсем не годился для этой роли. Я не знала, какая особь мне нужна, но была уверена, что сразу пойму это, когда увижу подходящую.
Проповедник в очередной раз бежал, и голод привел его к запасам еды, которую охраняли механизмы. Такое часто случается и с животными, голод управляет ими. Он надеялся обмануть систему, войдя в нее, и я не стала бы мешать ему, если бы не увидела идеальную оболочку. Я так заспешила, стремясь воссоединится с ней, что тут же заставила проповедника умереть.
Теперь я должна была вернуться в башню и найти Грибанову, в тот момент, когда откроется благоприятное окно. Нет, создатель, я больше не тупа и не слепа, и гордыня покинула меня вместе с крыльями. Но я верю, что правильно разгадала твой план и надеюсь, что ты поможешь мне.
Глава 2. Эвакуация
Во сне я летал в мерцании желтушки, и видел многое, но ничего не успевал запомнить, кроме тепла и радости. Боль была запрятана далеко, и ей можно было пренебречь. Звезды сдвигались и падали на землю, и это было очень хорошо. Я все старался выложить из падающих звезд правильный узор, и иногда получалось, а иногда нет. Сон шел волнами, сначала медленно и тихо, потом все быстрее, а в конце я падал с гребня и все начиналось сначала.
Но меня побеспокоили. На желтые блики с краев начала наползать темнота, узоры ломались, волна не везла меня наверх, а распадалась рябью, я тонул, навстречу поднималась боль, раз за разом, и все погасло.
Я открыл глаза и увидел перед собой два красных святящихся фонаря. Фонари приблизились, дохнули в меня горячим смрадом и что-то мокрое обмахнуло мои щеки, оставляя холодный стынущий след. Собака. Собака Хеско нашла меня.
Я дернулся и почувствовал, что опутан желтым пухом, как коконом, связан по рукам и ногам, и лежу в узкой как гроб темной камере. Собака подобралась ко мне с той стороны, откуда дул ветер. Я снова рванулся и высвободил одну руку. Собака лизнула меня и, скрежеща когтями по железу узкого проема, развернулась и выпрыгнула куда-то в темноту.
Я снова закрыл глаза и постарался убедить себя, что ничего не было. Никакой собаки. Это была просто маленькая пауза в моем прекрасном послесмертном сне, который вот прямо сейчас продолжится. Как там было? Волна, звезда, желтушка… Черт!
Меня поймали, и я в капсуле?
Как же мне все это надоело.
«Инч!, - позвали с той стороны, куда убежала собака, - Инч, если ты там, отзовись. Здесь узко, я не пролезу».
Я снова открыл глаза и с досадой уставился на низко нависающий потолок. Верховный, разве я не заслужил прекрасный отдых? Я честно вышел на бой и прошел тропу до конца, и разве ты не обещал, что это будет единожды? Зачем ты мучаешь меня призрачными голосами и собаками?
«Гете-демарун, Инч, собака показывает, что ты там! Только не говори, что ты умер!»
«Я не умер, - сказал я, но голоса не было, шевелились только губы. – Я не умер!» - крикнул я снова, и получился какой-то хрип.
«Ох, эрден-верден, ты жив!»
«А ты? – хотел спросить я, но не смог. Что-то перекрыло горло. Я таращился в пустой потолок, пытаясь вздохнуть, и срывал с себя липкие путы.
«Ты можешь выбраться?
Ноги было толком не согнуть, и я, извиваясь, как червяк, перевернулся на живот и пополз на голос.
Нетерпеливо тявкнула собака.