— Что ж ты творишь, ирод! — возмутилась Живетьева. — Это ж артефакт тонкой настройки. Ежели ты его так швыряешь, он у тебя сам может выйти из строя.
— А, — протянул император, и я как наяву представил, что он машет рукой на бесполезное сейчас устройство. — Ему уже все равно.
— Чего это все равно? — сварливо спросила Живетьева. — Ты, Костенька, его совсем списал или все же надеешься восстановить?
— Я уверен, Арина Ивановна, что ты можешь все исправить. На нервах я, понимаешь? Князья эти малахольные орут, что меня подменили…
— Прямо в лицо орут? — удивилась Живетьева.
На ее месте я бы тоже удивился: князья по отношению к императору были сама вежливость. Я не только слушал, но и прикидывал, как легче забраться внутрь. По всему выходило, что переносом пользоваться не стоит: забор непрозрачный, что там за ним — знают только работники тюрьмы. Возможно, еще узники, если их выводят на прогулку. То, что Живетьева не покидает камеру — не показатель, она на особом императорском счету.
— Еще чего. Перед парадным въездом орали. Но так громко, что это уже в сети появилось. Мне нужно срочно показать, что реликвия подчиняется мне, как и раньше.
— Хм… Иллюзия? У тебя при дворе есть прекрасный специалист по иллюзиям. Какие фейерверки он устраивает на твой день рождения.
Ехидства в голосе Живетьевой было хоть отбавляй.
— Арина Ивановна! — рыкнул император не хуже голодного тигра, которого в шутку дернули за хвост. — Мое терпение не безгранично.
Купола над тюремным двором не было — охранные заклинания заканчивались ровно на высоте забора. Высокого такого забора, метра четыре, наверное, будет. Левитация мне пока недоступна и доступна будет нескоро, но было прекрасное заклинание Ступеньки, которое позволило бы хоть и медленно, но подняться на высоту забора и спуститься с другой стороны. Что я и сделал, каждую секунду ожидая срабатывания какой-нибудь сигналки, но на другую сторону спустился, ничего не потревожив, хотя уже приготовился в случае чего использовать телепорт в свою башню.
С самой тюрьмой этот финт не пройдет: на стенах вились разнообразные охранные заклинания, на окнах заклинания дополнялись решетками, а двери… Вот с последними, пожалуй, можно и попробовать. Но пока я не торопился, изучая замок выбранной двери всеми доступными мне способами. Вблизи этой двери точек жизни не наблюдалось, так что может и получиться.
— Хорошо, Костенька, — устало сказала Живетьева. — А от меня-то ты что хочешь? У меня ни артефактов подходящих нет, ни доступа к собственной магии — блокираторы-то ты, поди, сам на меня напяливал.
— А что ты думаешь, — зло сказал император, — после того, что ты устроила, тебя по головке надо было погладить? И я не о покушении на Шелагиных, хотя его ты феерически провалила.
— Да, не учла скорость реакции Песцова, — грустно признала Живетьева. — Сколько раз пересматривала видео, но так и не поняла, как он успел перебросить бомбу в закрывающийся портал. Реакция у мальчика знатная.
— Да черт с ним и с его реакцией, — опять разозлился император. — Я сюда не про Шелагиных говорить пришел. Восстанови мне доступ к реликвии.
Метка у него была нехорошая, к злости примешивалось еще что-то, но что именно — я понять не мог, не входило это в базовый комплект с расшифровкой.
«Скорее всего, что-то со здоровьем, — предположил Песец. — Что-то серьезное либо с сердцем, либо с мозгами. Я бы поставил на сердце, потому что мозгами он всё равно не пользуется».
«Хм… Если Живетьева знала про его проблемы, не может ли она сейчас доводить его специально?»
«А ей какая выгода от его смерти?»
«Клинок вывалится, — напомнил я. — Возможно еще что-то. Но уже клинка достаточно, чтобы разобраться с блокираторами».
«За уши притянуто, — заявил Песец. — Она сейчас от этого больше пострадает, чем выгоды поимеет».
— Костенька, для этого нужны исследования, понимаешь? А для исследований мне нужен доступ к магии. Я ничего голыми руками не сделаю. Я, конечно, умная и талантливая, но этого недостаточно, чтобы решить твою проблему с реликвией.
— Это не моя проблема, а наша!
— С чего вдруг наша? Я к реликвии отношения не имею, — голос Живетьевой стал посерьезней, из него пропала старческая надтреснутость. — Как ты ее вообще из сокровищницы забрал?
— Так и забрал. А что делать, Арина Ивановна?
— Слухи пойдут.
— Господи, какие слухи? Никто не видел, что я вынес из сокровищницы.
Чувствовал бы я реликвию, если бы император выносил ее в пространственном кармане? Даже не знаю. Во всяком случае одно точно — никаким экранирующим контейнером император не пользовался.