«Думаешь, просто перестраховалась?»
«Без разницы, что я думаю. Главное — что думает Живетьева, — скромно ответил Песец. — И что делает».
«Почему защита тюрьмы не среагировала на Портал?»
«Наверное, не было нужного компонента в защите или он за это время стал порченным? — предположил Песец. — С блокираторами порталом не уйдешь. И, как я понял, они здесь вообще не в ходу. Даже император не пользуется».
Возможно, считаются опасной техникой, если вариант с ограничителем не сохранился? Предполагать можно было все что угодно, все равно пока я не знал, как все обстоит на самом деле. Да и не слишком это было важно. Главное, что ко мне ни в один из домов нельзя проникнуть порталами. Там от такого проникновения стоит защита.
«Скорее всего, у Живетьевой вообще артефакт, настроенный на определенное место — разрушенный нынче питомник, — продолжил Песец. — Другое дело, что, даже если это так, ее там сейчас не поймать. Она шустрая, когда ей надо».
«Сказал бы раньше, я бы попробовал ее там застать», — раздосадованно бросил я.
«Ну прости, только сейчас подумал, когда ты спросил, — без тени смущения признался Песец. — Я, знаешь ли, не совсем самостоятелен. И направление размышлений зависит от тебя».
«Извини, не подумал. Я воспринимаю тебя, как полностью самостоятельную личность».
«Увы это не так», — Песец печально вздохнул и исчез.
С тем, что бесполезно сейчас перемещаться в бывший питомник, я с ним был согласен. За это время Живетьева поменяла локацию, и где ее было ловить, непонятно. Разве что когда она засветит реликвию?
«Почему я перестал чувствовать реликвию?»
«Пространственный карман, изолирующий контейнер, уход на Изнанку, — коротко пояснил Песец, опять проявившись. — Почувствуешь, когда Живетьева начнет ею заниматься. Если, конечно, это случится не на Изнанке».
«Маловероятно, — возразил я. — Она не знает о такой возможности».
«Уверен?»
Пришлось признать, что нет. Потому что, если враг не умеет открывать Порталы, не факт, что он не пользуется уже открытыми, и не факт, что нет выхода на низкоуровневую Изнанку с целительским домиком.
До дворца мы доехали быстро, и оттуда я вызвонил Шелагина-старшего.
— Павел Тимофеевич, мы стоим перед дворцом, и вы нам очень нужны.
— Это срочно? Подозреваю, что, если я выйду, обратно могу не попасть.
— Это очень срочно. И куда хуже будет, если вы вскоре не сможете выйти, чем войти после нашего разговора.
— Даже так? Беспалову забирать?
— Пока не торопитесь. Как только расскажу, будете решать. Но при рассказе она точно лишняя.
— Хорошо, выхожу. Хотя не представляешь, насколько ты не вовремя.
Он немного помолчал перед тем, как отключиться, давая мне возможность одуматься и сказать, что дело терпит. Но дело не терпело, поэтому я его не порадовал.
Вышел Шелагин-старший минут через десять, весь озабоченный донельзя.
— Илья, надеюсь, ты действительно хочешь сообщить нечто важное, потому что мне надолго отлучаться нежелательно.
Я дождался, пока Шелагин-младший к нам подойдет, потом поставил защиту от прослушивания и сообщил:
— Император умер, а Живетьева удрала с реликвией.
Хотел спросить, достаточно ли это серьезные известия, но не успел, князь выдохнул:
— Твою мать!
— Ты уверен? — спросил княжич.
— Близко я не подходил, но слышал разговор. И в том, что император умер, — уверен.
Шелагин-старший оправился от потрясения и спросил вполне по-деловому.
— Его убила Живетьева?
— Нет, он умер после ее ухода через портал. Предположительно, не выдержало сердце.
— Этого никто не знает, — заметил Шелагин-старший. — Все будут уверены, что императора убила Живетьева. Это прекрасно решило бы все наши проблемы, не будь императорская реликвия у этой твари.
— Добровольно она ее не отдаст. Она спит и видит, как усадить свою задницу на императорский трон.
— Я понимаю, — князь нахмурился. — Жаль, что тебе не удалось с ней разобраться, но хорошо, что убила императора она.
— Он сам умер, — напомнил я.
— Илья, для всех Живетьева убила императора, чтобы завладеть реликвией. И только так. Нужно сообщить наследнику. Опасно тянуть и опасно выкладывать на Совете. Не уверен, что большинство будет не за старуху, она знатно всех запугала. Заодно выясню у наследника про приказ на наше устранение. Если есть, его отменят. Цесаревич вменяемый, в отличие от отца. Не буду желать мира праху последнего, гнида еще та. Значит так, дети мои. Возвращаетесь в замок и включаете режим максимальной защиты. Есть такой?
— Она и так на максимуме.
— Убери допуск всех посторонних. Вообще всех. Чтобы даже я мог зайти только по твоему персональному разрешению. Если что, в осаде сколько дней сможем просидеть?