— Для начала мы покинем сокровищницу, чтобы мне не волноваться о ее содержимом.
— А чего волноваться, Александр Константинович? Опоздали вы с этим. Самое важное уже украли.
— Это еще не доказано. Сейчас будем выяснять.
Скорее всего, выяснял цесаревич под куполом тишины, потому что я ничего не слышал до тех пор, пока он не объявил:
— Отец действительно отправился в тюрьму к Живетьевой. Он отдал приказ его не беспокоить, поэтому никто не рискнет проверить, что там в камере.
— Даже с учетом возможного похищения реликвии? — вкрадчиво спросил Шелагин.
— Это только ваши слова. Думаете, мой отец стал бы спокойно смотреть, как его обворовывают?
— Думаю, в арсенале целителей есть заклинания, которые пропускают защитные артефакты. Вы наверняка видели видео с попыткой убийства моего сына Эрнестом Живетьевым.
— Вы едете со мной, — решился цесаревич. — Если это окажется глупым розыгрышем, то гнев отца падет на вас, а не на меня.
— Хотел бы я, чтобы это было розыгрышем, — вздохнул Шелагин. — Но похоже, эта старая гадюка вышла на тропу войны.
Разговаривая, они двигались к выходу, куда уже подогнали машину для цесаревича. Шелагин тоже поехал в ней, а мне пришлось цепляться за крышу, что при столь мерзкой и холодной погоде не доставляло ни малейшего удовольствия. Зато я был уверен, что не пропущу ни одного слова.
Ехать просто так было скучно, и по дороге я связался с Грековым.
— Как успехи?
Его Метка полыхнула удивлением. Ненадолго — взял он себя в руки практически сразу.
— Приказ есть. Пытаюсь притормозить выполнение. Пока никак.
— Князь в курсе?
— О, точно. Сейчас свяжусь.
Связывался Греков не в общем канале, поэтому я не услышал, что он говорил. Зато услышал, что сказал Шелагин:
— Мне кажется, в последнее время ваш отец находится под сильным влиянием Арины Ивановны. Выполняет ее желания и даже требования. Как будто глава страны она, а не он.
— Не преувеличивайте Павел Тимофеевич, — недовольно бросил цесаревич.
— Я, скорее, преуменьшаю проблему, — не согласился Шелагин.
— Уверен, сейчас мы переговорим с отцом и все разрешиться.
Но в его голове уверенности не было ни на гран, а вот зарождающаяся паника — была. Видно, начал подозревать, что ситуация вышла из-под контроля.
Пока мы доехали до тюрьмы, я окончательно замерз. Лишнюю магию старался не использовать, чтобы не демаскироваться, так что начал согреваться, только когда перенесся с машины. Было это уже во дворе тюрьмы.
«Можно будет посмотреть, выпало ли что из императора, — заметил Песец. — Сразу поймешь, стоило ли рисковать или решение уйти было правильным».
Подниматься с цесаревичем и князем Шелагиным я всё же не рискнул. Скоро здесь начнется беготня и вопли. В таких условиях мое пребывание может перестать быть тайным. В конце концов, неужели Шелагин не расскажет, что там валялось рядом с императором? Он же мой дед, ему нужно меня образовывать в плане взаимодействия со всеми этими структурами.
Метка Шелагина перемещалась быстро, а значит, цесаревич почти бежал. У нужной камеры они оказались в рекордные сроки. Императорская охрана сразу преградила путь наследнику.
— Его императорское величество приказал никого не пускать на время переговоров с заключенной.
— Меня это не касается, — зло бросил цесаревич. — С дороги.
Дверь открывалась с немузыкальным скрипом, после чего цесаревич заорал:
— Отец!
Началась беготня и вопли, как я и предполагал. Зачем-то вызвали целителя, который констатировал, что смерть произошла уже давно и оживить пациента нет возможности. Цесаревич выдавал какие-то бессвязные звуки — подозреваю, что и в голове его сейчас творилось то же самое. Его привычный и понятный мир рухнул в одночасье.
— А где заключенная? — напомнил о себе Шелагин. — Сбежала? Хорошая у вас здесь охрана, качественная. Опасная преступница убивает главное лицо страны и сбегает, и ни охрана тюрьмы, ни охрана императора даже не чешутся. Если бы побег пресекли сразу, императора бы спасли. А теперь…
— А ведь я вам не верил, Павел Тимофеевич, — рыдающим голосом сказал цесаревич. — Уверен был, наговариваете. Что же теперь делать?
— Пойдемте, Александр Константинович, — мягко ответил Шелагин. — Вам здесь делать нечего. Вас ждут дела.
— Но отец?‥
— Ему теперь ничем не помочь.
— Если бы я вас принял и выслушал сразу…
— Уже тогда было поздно.
— Но я мог бы сразу позвонить сюда.
— Это бы ничего не изменило, — прямо сказал Шелагин. — Александр Константинович, смерть отца — не единственная ваша проблема. — По всей видимости, он отвел цесаревича в сторону, поставил защиту от прослушивания и пояснил: — Вы остались без реликвии. Вы понимаете, что это — один из столпов вашей власти? Нужно срочно искать Живетьеву, пока она не пришла с требованием отдать трон ей.