— Прошу вас поаккуратнее со словами. Арина Ивановна, при всей ее неоднозначности, выдающаяся целительница. Лучшая в нашей империи. Мало кто с ней может поспорить знаниями и умениями даже в отдельных дисциплинах, а уж в таком объеме — вообще никто.
— Это не отменяет тот факт, что Живетьева рвется к власти, уничтожая тех, кто ей мешает, — не смутился Греков. — Прошлой ночью Живетьевы прислали к нам убийц, а не желающих попрактиковаться в целительстве. А вы говорите, что мы должны относиться к ней с уважением, потому что супруга цесаревича выдала ей карт-бланш на наше убийство.
— Ничего такого я не говорил! — возмутился Зимин. — Не думаю, что супруге цесаревича вообще есть до вас дело. Она беспокоится об Александре Константиновиче.
— Тогда она не должна была подпускать к его телу Живетьеву, — жестко бросил князь Шелагин.
— У нее не было выбора, — ответил Зимин. — Павел Тимофеевич, я впервые столкнулся с тем, что не могу снять отравление. Более того, я даже не смог остановить его распространение. Только замедлить. Именно поэтому я к вам приехал. Точнее, не к вам, а к Илье. Возможно, ваш учитель по целительству, Илья, передал вам какие-нибудь знания, которые помогут вылечить цесаревича.
«Ишь какой. Поставь-ка на него Метку, — неожиданно проснулся Песец. — Мне кажется, она скоро понадобится».
— К сожалению, — покачал я головой, — мне передали только самые основы. Никаких тонких взаимодействий я не знаю и не умею практиковать.
Зимин осунулся еще сильнее.
— Вы были моей последней надеждой, — признался он. — А связаться с вашим учителем, Илья, возможно?
— Увы, нет. Возможно, вам стоит обратиться к алхимикам? Испробовать антидоты от них?
— Уже. Мы первым делом обратились в их Гильдию. Они выдали нам самые сильнодействующие зелья, но ни одно не помогло.
— Насколько всё плохо? — серьезно спросил князь.
— Если ничего не изменится, то жить цесаревичу останется не больше суток. Илья, я не верю, что у тебя нет связи с тем, кто дал тебе основы целительства.
— Того, благодаря кому у меня есть основы целительства, давно нет в живых, — ответил я, осторожно выверяя слова. — Могу вам в этом поклясться, если у вас есть сомнения.
Потому что говорил я чистую правду: все, кто имел отношение как к созданию модулей, так и к созданию Песца, умерли настолько давно, что их невозможно расспросить даже в виде призванного духа.
Зимин понял, что я не вру, и скукожился еще сильнее.
— Я не представляю, что теперь делать. Павел Тимофеевич, что будет дальше, если цесаревич умрет?
— Если мы не сможем ничего изменить, то дальше во главе страны встанет Живетьева, — ответил князь. — Сначала регентом, а потом, когда информация об утрате реликвии станет общим достоянием, то императрицей. Но нас сметут еще на стадии регентства.
— Да, Арина Ивановна — дама мстительная, — согласился Зимин и задумался.
Подозреваю, о том, что Живетьева найдет, за что мстить и ему. Как-никак он уже несколько раз серьезно нарушал ее планы. А одна только информация об авторстве методики снятия блоков должна была подписать ему смертный приговор. Убивать после того, как методика пошла в народ, стало бессмысленно, но зло старушка затаила точно и отомстит, когда появится возможность.
Молчание затягивалось, и Шелагин-младший разбил его предложением:
— Распорядиться принести чай?
— А? — встрепенулся Зимин. — Чай? Нет, спасибо, мне нужно возвращаться. Я немного торможу, простите: не выспался и слишком много сил отдал. Мы уже и с накопителями не справляемся. Арина Ивановна любезно предложила все из запасов рода.
Он неловко встал, поблагодарил и направился к выходу. В этот раз провожал его я. Как-никак он был моим гостем, а выпустить с нашей территории мог либо я, либо княжич. Нужно будет дать допуск еще кому-нибудь…
По дороге Зимин еще раз попытался меня прощупать на предмет хоть какой-то помощи умирающему цесаревичу, но даже в отсутствие родственников я его ничем не порадовал. Как мне показалось, он уже особо и не рассчитывал на что-то, просто хватался за любую соломинку. Потому что понимал, что неудачу повесят на него. А вот если цесаревича удастся вытащить — все лавры достанутся Живетьевой.
Я его проводил, поставил Метку, пожелал удачи, в которой он нуждался, а потом бегом рванул к ожидавшей меня компании.
— Что делать будем? — спросил я, ворвавшись в собственную гостиную.
— Цесаревича надо вытаскивать, — озвучил решение Шелагин. — Но так, чтобы лавры достались Зимину, а не Живетьевой. Справишься?
— Попробую, — не стал я ничего обещать. — Не уверен, что зелье вообще сработает. С Живетьевой разобраться?