Тем временем великая княгиня поняла, что слова от меня не дождется, распахнула дверь и скомандовала:
— Вернуть Зимина. Немедленно.
Один из охранников попытался заглянуть в дверь, рассчитывая получить указания от своего начальства, но великая княгиня пресекла его поползновения холодным:
— Вам что-то непонятно? Немедленно вернуть Зимина. Выполнять. Быстро.
Охранник кивнул и поднес к лицу рацию.
— Ее императорское высочество требует вернуть целителя-преступника.
— А Ильич чо говорит? — прохрипело из рации.
— А Ильич отдал богу душу, — злорадно сказала великая княгиня, — потому что вместо того, чтобы защищать императорскую семью, он нас предал. Не учел, что мы находимся под защитой нашего Рода. Дух покарал убийц. И его, и Живетьеву. И я требую вернуть невинно оболганного целителя.
Понятно, какой версии будет придерживаться императорская семья.
Теперь уже оба охранника с вытаращенными глазами заглядывали в спальню цесаревича, где сейчас лежало только одно мертвое тело — Александра Константиновича.
— Но где они? — вырвалось у одного.
— Я же ответила: унес дух, защищающий императорскую семью. Преступления банды Живетьевой заставили его выйти из многовековой спячки, — вдохновенно сочиняла великая княгиня. — И теперь он на страже интересов моей семьи.
Не знаю, что подумали те, кто пытался унести Зимина подальше, но совсем скоро его вернули. В том же виде, как и уносили, — на носилках и в целительской коме. Последнюю я снял.
Зимин, только очнувшись, сразу простонал:
— Живетьева убила цесаревича.
Я решил, что дальше здесь разберутся без меня, и направился к выходу, стараясь ни в кого не врезаться, потому что после объявления великой княжны движение в коридоре стало весьма оживленным. В исчезновение местного безопасника не поверили и рыскали по дворцу, пытаясь его обнаружить. Бардак какой-то творится в императорском дворце, распустили здесь всех донельзя. И никакой надежды, что оставшаяся взрослая представительница императорской семьи наведет в этом гадюшнике порядок. Похоже, нас ждет очень интересное время, когда оставшиеся без пугала в лице императора князья начнут делить власть и пытаться выгрызть себе дополнительный кусок пирога. Справится ли с ними великая княжна? Однозначно нет: ни Живетьева, ни безопасник не считали Евгению Павловну помехой и были уверены, что ее удастся продавить.
Я вышел за ограду, спохватился, что не отчитался своим, которые в ожидании результата моего посещения дворца сидят сейчас как на иголках, и передал Грекову:
— Живетьевой больше нет. Императорского безопасника тоже. Подробности лично.
— Принял, понял.
Дальградское военное училище находилось совсем рядом, но при мысли, что придется разбираться с Фадеевым, меня замутило. Ощущения после убийства двух человек были омерзительные. Не столько оттого, что я вообще кого-то убил, сколько из-за способа уничтожения Живетьевой. Эта голова, злобно лупающая глазами, мне еще долго в кошмарах будет сниться.
Отбросив желание вернуться на такси, я решил сохранить в секрете свой отъезд из поместья и возвращался тем же неудобным способом. В довершение замерз и устал как собака. Нужно найти какой-нибудь летающий артефакт Древних с подогревом: перемещаться буду незаметно и в комфортных условиях. Мало ли как жизнь сложится, а профессия исполнителя деликатных поручений у меня уже отработана…
Глава 22
Как добрался до дома, отчетливо не помнил, лишь урывками. Более-менее в себя пришел только в гостиной, где меня ждали Шелагины и Греков.
— Алексей Дмитриевич сказал нам удивительную вещь, — встрепенулся при моем появлении Шелагин-старший, — что нам больше не следует опасаться Арины Ивановны.
— Следует или нет, решайте сами, — сказал я и поставил устройство на воспроизведение.
А сам пошел в душ. Казалось, что необходимо отмыться дочиста после смерти Живетьевой, иначе она от меня никогда не уйдет. Вернулся я, когда в записи уже пришедший в себя Зимин сообщал о предательстве Живетьевой. Дальше все равно ничего интересного не было, поэтому я выключил.