Дане к «окружающему миру» надо принести новогоднюю поделку. Мой обстоятельный сын решил, что это непременно должны быть сани в оленьей упряжке. После двух вечеров подряд я поняла, что теперь недолюбливаю оленей. И вообще, почему у детей всё ещё не каникулы?? Оценки-то выставили на той неделе…
Заболевшая Герда внезапно выздоровела. Но прихворнула Снежная королева. Нет, мама, конечно платье Герды совершенно не годится для Снежной королевы. Его нужно срочно переделать, а она, Аня, помочь не может – ей нужно выучить новую роль…
В последние рабочие дни начальник вдруг решил уйти в отпуск. По семейным обстоятельствам. За него остаться нужно непременно мне – конечно, с доплатой и заветными «и.о.» в приказе. Не я ли говорила, что мне нужно продвижение? А это замещение благотворно скажется на моей карьере…
«Нет, Лида, я не могу поехать в пятницу по магазинам со списком. Мы с друзьями идём в баню. Причем тут Питер? Ах, да… Ну тебя, с твоими глупыми шутками. Тебя и так нет дома, а я постоянно с детьми. Я заслужил».
«Мама, мы тоже хотим с тобой в магазин. Ну и что, что сначала тебе нужно приехать за нами, а это совсем не по пути. Мама, это же Новый год! Ну пожалуйста, ты же знаешь, мы будем хорошо себя вести!»
Толкаясь в пробке к гипермаркету, я рассеянно слушала рассказ Ани о постановке, и щебет Даньки о том, как упряжка пострадала у него в ранце, но он героически починил её перед самым уроком. А сама мечтала только об одном – дождаться завтра курантов и уснуть.
В магазине, к восторгу детей, я отдала им список покупок и катила перед собой тележку, почти не проверяя, что они туда бросают.
И тут зазвонил телефон.
Номер был мне незнаком, и я уже подбирала приличные слова, которыми можно послать при детях телефонного спамера, как вдруг мужской голос в трубке спросил:
– Ростова Лидия? Скажите, кем вам приходится Петрова Галина Ивановна?
Остановившись прямо посреди прохода, онемевшими вмиг губами я произнесла:
– Она моя мать… а в чем дело?
– Мне очень жаль, но произошёл несчастный случай. Вам нужно подъехать для опознания. Записывайте адрес…
Я плохо помню, что случилось дальше. Потому что упала в первый обморок в своей жизни.
Да и после него всё было как в тумане. Откуда-то внезапно примчался Антон. С мокрыми волосами, пахнущий баней, непривычно взволнованный. Он усадил меня и притихших детей в машину, и куда-то повёз, параллельно переговариваясь со звонившим мне человеком, потом с моим братом Игорем, и ещё с кем-то – я уже не слушала. Я впала в какое-то странное оцепенение.
...А ведь я перезвонила тогда маме, через три дня, как сработало напоминание. Но была на работе, несмотря на поздний вечер, поэтому просто спросила как у неё дела и повесила трубку через одну минуту. Мама хотела обсудить планы на новогоднюю ночь, но у меня не было ни времени, ни желания. И я не пригласила всех к нам, хотя она несколько раз уже на это намекала. Причина была довольно идиотская – и дети, и Антон любили мамину стряпню. Но просить её приготовить стол на всю семью мне было неловко, а слушать, как домашние нахваливают её принесённые с собой блюда в то время как я из последних сил готовила всё остальное… Мне просто не захотелось. Вот так вот, банальная ревность. А ещё я уже тогда хотела лечь спать после курантов, а при гостях было бы неловко…
Здание морга встретило нас серым бетонным фасадом и облезлой вывеской. Внутри нас попросили подождать.
Дети отошли в уголок и о чем-то тихо переговаривались. Им никто ничего не объяснил, но они явно понимали: что-то не так. Антон не отпускал меня ни на шаг и нашептывал что-то ободряющее, но я не могла сосредоточиться на его словах. А потом… я не знаю, зачем я это сделала.
Я достала телефон и набрала мамин номер.
«Абонент не отвечает, или временно недоступен».
Вот тогда ватная пелена спала с моих глаз, и всё происходящее свалилось на меня разом. Не сдержавшись, я заплакала навзрыд, уткнувшись мужу в плечо. Он гладил меня по спине и пытался успокоить, но из-за всхлипов я не могла разобрать и половины слов.
Вдруг кто-то ещё прикоснулся ко мне. Обернувшись, я увидела Аню и Даньку. Необычайно серьёзные, они протянули мне неведомо откуда взявшиеся лист бумаги и ручку.
– Мама, – сказал Данька, – скоро Новый год. Ты очень хорошо себя вела. Может, ещё не поздно написать письмо деду Морозу?
От удивления я перестала плакать. Глядя на их лица, я не смогла отказать, просто молча взяла листок и подошла к подоконнику. Из щелей тянуло холодом, но я этого не замечала, умостившись между полудохлым кактусом и чахлой геранью. Письмо я начала по-взрослому, в правом верхнем углу указав «от» и «кому», будто бы писала служебную записку.