Я кивнула, некоторое время собиралась с мыслями, а потом принялась рассказывать о своих злоключения.
Когда я закончила, рокер расхохотался. Смеялся он долго и со вкусом, хлопая себя по коленям, обтянутым узкими джинсами, откидываясь назад и показывая блестящие в полумраке золотые зубы. Он вытирал выступающие от сильного смеха слёзы.
Кто бы смог узнать в этом развязном бородатом мужике десятилетнего мальчишку?
— По тебе актёрский факультет плачет, — сказала я. — Если выгонят из «Штуки» можешь пойти туда. С руками оторвут.
— Ох, уморила! Ох, не могу! — Продолжал веселиться рокер. — Это надо же: вышла в Сеть — и сразу с платформы сбросили! Я хоть в совокупности пять лет из своих десяти провёл в Интернете, каждому козлу прямо говорил, что он — козёл, но довыпендриваться до ТАКОГО у меня ни разу не получалось! Ты прямо все возможные неприятности на себя цепляешь!
— Хватит смеяться, я спать хочу! Успокой меня — и я пойду.
Никита, хохотнув ещё несколько раз, замолчал.
— Ладно, — сказал он неожиданно серьёзным голосом. — Если хочешь, оставляй свою платформу рядом смоей, я тебе какую-нибудь литературку скопирую, мебель расставлю, а потом пудовый замок напрограммирую: ни один гад больше не сунется.
— Сделай пожалуйста, ладно?
Очутившись в реале и стащив с головы шлем, я долго сидела, бессмысленным взглядом глядя прямо перед собой. Как в анекдоте: сходила, называется, за хлебушком.
День оказался более чем насыщенным.
Я почистила зубы, умылась, уже собиралась ложиться спать, но не смогла сдержать искушения и включила монитор. За несколько минут вид моей платформы разительно изменился: Никита уже успел написать программу для нескольких глубоких кресел, около стены начал появляться письменный стол, очертаниями пока ещё напоминающий верстак для рубки мяса…
Перед тем, как уснуть, я почему-то вспомнила Марека. Хоть он и на редкость неприятный тип, но всё-таки молодец. Отыскал слова, чтобы заставить Машу изменить свои намерения. И мальчишек оговорил — даже не запнулся. То, что никого из них не стошнило — это ясно как два плюс два; одежда на всех была чистой.
И всё-таки множество вопросов, связанных с ним, не давало мне покоя. И самый главный — почему я ничего не помнила про то, как Полина отдала ему браслет. Гипноз? И, в конце-то концов, каким образом он без карточки вчерашним вечером смог войти в наш корпус?! Или у него уже карточка была? Где он её отыскал ночью?
Сначала мне странной показалась Маринка Добровская со своим Ромой, теперь — Марек Кирилин. Да и Никита какой-то не такой: целыми ночами висит на сайте «Штуки», в жуткой оболочке, от которой любой среднестатистический человек запросто начнёт заикаться… Кругом одни загадки!
Может быть, именно так начинается классическая паранойя?
005
— Опять проспала? — Сказала Полина сразу, как только я открыла глаза.
— Я легла спать после полуночи.
— И чем же вы занимались, позвольте полюбопытствовать?
Всё случившееся со мной вчера напоминало дурной сон. Говорить об этом мне не хотелось. В конце концов, зачем осложнять жизнь моей соседки по комнате своими проблемами?
— В Сети была.
— Вопросы распечатала?
Я молча покачала головой.
Полина фыркнула так, что мне сразу стало понятно, насколько она не одобряет моего поведения.
— Бахмурова, иди умойся, а? На тебя жутко смотреть!
Я поплелась в душевую. По пути успела бросить взгляд на часы. Без четверти девять.
Цейтнот.
По начавшей уже складываться традиции в девять часов утра мы собрались в зале на первом этаже.
— Мы назовём этот зал — актовым, — сказала мне Полина, усаживаясь на сцену, высота которой позволяло применять её край вместо скамейки.
— А почему именно актовым? — Я смахнула с покрашенных облупленных досок далеко не гипотетическую пыль и устроилась рядом.
— Звучит красиво.
Мои губы против воли расползлись в улыбке.
— Ты у меня разрешение спрашиваешь, как этот зал назвать, или ставишь в известность об уже совершившемся факте? Тогда зачем ты это делаешь?
— Бахмурова, с тобой общаться невозможно! — Скривилась Полина. — Как я сразу не разглядела, какая ты вредная!
— Ты здесь главная, в любой момент можешь дать команду — и я поменяюсь местом с тем, кто тебе больше понравится.
— Ну уж нет!
Вот и пойми её логику!
Никита появился самым последним, покрасневший, заспанный, но чем-то очень довольный.
— Так, ребята, — поднялась на сцену Полина, все по привычке замолчали, — с каждым днём жить всё веселее и веселее, — объявила она, губы её скривились в иронической усмешке. — Вчера вечером я была у Красной Шапочки и узнала много всякой информации. Первое и самое главное: во всей «Штуке» только двое взрослых и к нам они не имеют никакого отношения. Вообще. Можно даже сказать, что они напрочь отсутствуют. Обслуживающего персонала тоже нет, так что ухаживать за нами никто не будет. Роботов-уборщиков из здания нашего холла забрал прошлый курс, потому что это они их купили. Не будем наводить порядок — весь холл превратиться в свалку. Деньги на все свои потребности мы тоже должны зарабатывать сами.
— Как? — Спросил кто-то из мальчиков.
— Работать мы будем в Сети — это вне всяких сомнений. Чем именно придётся нам заниматься — этого я пока сказать не могу. Сегодня вечером я перепишу все ваши увлечения, хобби, интересы, кто чем занимался, может кто-нибудь уже работал в Интернете. Только после этого я смогу сказать, в какую область деятельности нам придётся окунуться.
Полина говорила ещё долго, но ничего нового я больше не услышала. Разговор в основном вертелся вокруг организационных проблем, связанных с жизнью в холле.
— Простыни нам тоже самим стирать? — Обескуражено спросила девочка, стоящая рядом со мной.
— Заработаем деньги — купим роботов. А пока придётся всё делать самим.
— А если из дома привезти?
— Для начала можно. Но лично у меня не хватит совести сидеть у папы на шее. Мы уже достаточно взрослые, чтобы заботится о себе сами. Да здесь и не принято это. Всё оборудование, любая вещь длительного пользования — всё это должно приобретаться на общие деньги и принадлежать всему курсу, а не только одному человеку. Навряд ли чьи-нибудь родители согласятся работать на сорок человек.
— И когда нам всё это успеть? И работать, и учиться, и ещё неизвестно, чем заниматься!
— Мы не первые, — ответила Полина так быстро, словно ждала этого вопроса. — Из этой «Штуки» вышло полтора десятка выпусков. Все как-то учились. И мы сможем.
Снова посыпались десятки вопросов. Полина отвечала. На мой взгляд, иногда она молола сущую чепуху, но делала это столько уверенным тоном, что никто не мог заподозрить подвоха.
— А когда можно домой ездить?
— Вообще-то — в любое время.
— Даже сейчас?
— Да. Но не нужно забывать, что каждый месяц — экзамен.
— А отпрашиваться ни у кого не надо?
— Разве что — у меня.
Последнюю фразу Полина мурлыкнула очень мягко, тем не менее, внимательно оглядывая ребят. Я на несколько мгновений почувствовала на себе её цепкий обеспокоенный взгляд. Всё прошло без сучка и задоринки: никто не запротестовал. Полина, похоже, до сих пор не могла привыкнуть к своей должности старосты курса и после очередной опасной фразы ждала, что кто-нибудь возмутиться тем, что она не в меру раскомандовалась.
— Ребята, хватит! — Наконец, попросила она. — Теперь Я вас кое о чём спрошу. Кто-нибудь из вас понимает, зачем все эти сложности?
Никто не ответил.
— А я понимаю, — в полной тишине продолжила девочка. — В политике существует такое понятие как «Навигаторская команда». Если в Сенат приходит новый Навигатор, то он, как правило, за очень короткий срок меняет большинство подчинённых на своих, уже проверенных людей, которых знает ни один год и на которых может положиться как на себя самого. — Она помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями. — Из нас пытаются создать такую команду. Если мы будем вместе работать, вместе учиться, вообще — всё делать вместе, то если кто-нибудь из нас придёт к власти… к ОЧЕНЬ большой власти, то он будет иметь возможность выбрать тех, на кого можно положиться. У меня всё.