— Ага. Когда мы у него были последний раз, он собирался жениться. Как тётеньку звали — из головы вылетело, только помню у неё комплекция, за три дня на граве не облетишь, а бегает как девочка. У неё ещё три сына, совсем взрослых…
— Про сыновей не нужно, — перебила я её. — У меня тетрадка скоро закончится.
Полина оказалась менее разговорчивой, ответила на пятнадцать вопросов, которые я ей предложила; но сверх этого не сказала ни слова.
Уже собираясь уходить, я вспомнила о просьбе Ивановой.
— Девчата! У меня для вас новости. Совсем недавно мы вычислили, что виртуал в «Штуке» у каждого — свой.
— Это как? — Нахмурилась Илона.
Полина тоже поглядывала на меня с недоверием.
Я, как могла, объяснила положение вещей. Девочки ошарашено переглядывались, но мне ничего не говорили. Устав ждать, я поднялась.
— Ладно, пойду я. У меня только один, самый последний вопрос: мы сегодня в читальном зале вместе были или нет?
— Иванова сама нас распустила, — ответила Илона. — И все тут же разбежались.
До этих слов я была полностью уверена, что из читального зала ушла я одна.
Забегая вперёд, могу сказать, что именно в читальном зале виртуалы ребят разделились окончательно. Если до читального зала кое-что совпадало, то слова Полины о том, что можно расходиться слышали абсолютно все и все тут же разбежались! Полина, считая, что держит все нити руководства в своих руках, оказалась в глупом одиночестве!
Выйдя из их комнаты, я взглянула на часы и ужаснулась. Если на каждую комнату тратить полтора часа, а комнат — двадцать, это сколько же мне времени нужно?!
В следующей комнате оказались мальчишки.
— Мне нужно заполнить анкету, — сразу заторопилась я, поздоровавшись. — Меня Иванова послала.
Один мальчишка меня даже не заметил, он находился в Интернет-кресле. Второй, светловолосый, круглолицый, остриженный почти налысо, настолько смутился, что даже не пригласил меня сесть.
Я села сама.
— Фамилия, имя, отчество, дата рождения, — прочитала я первый вопрос.
— Дронов Алексей Вячеславович, родился года в СевернойЛатинии 25 сентября 2584 года.
— У тебя там папа с мамой жили?
— У меня нет родителей. Они на права не сдали. Я в детском доме жил.
— А ты их помнишь?
— Нет!
В его голосе послышалось лёгкое раздражение.
Я посмотрела на него и поняла, что Лёша меня не обманывает и на самом деле ничего не знает. У суперов, кстати, очень редко бывает, что они не помнят или не могут объяснить какие-нибудь обстоятельства своей жизни, потому что начинают воспринимать происходящее вокруг чуть ли не с первых минут после рождения.
Просмотрев остальные вопросы, я пришла в некоторое замешательство. Все они так или иначе касались родственников респондентов. А что делать, если ни одного родственника нет?
— Где был твой детский дом, Лёша?
— В ***.
Мне всегда казалось, что дети, выросшие в детских домах, без родителей, должны хоть чем-то отличаться от прочих детей. Например, я очень люблю Сашеньку; не представляю, как могла бы прожить без мамы; а папа, по-моему, — самый лучший из всех мужчин, которые есть вообще. Как можно существовать без осознания всего этого? Когда нет мамы, к которой можешь прибежать и пожаловаться на разбитую коленку? Когда нет папы, который, ты точно это знаешь, защитит тебя от всего плохого, что только может быть? Когда нет маленьких братика или сестрички, о которых можно позаботиться?
— Тебе плохо было в детском доме, Лёшенька? — Тихо спросила я. А потом подумала, что Лёша — первый и единственный мальчик, которого я назвала уменьшительно-ласкательным именем.
И не испытала при этом никакого дискомфорта.
— Почему же плохо? Хорошо, — улыбнулся мой собеседник. — За мной все ухаживали. Никто меня не обижал. А сюда меня отправили без всяких экзаменов. Нас там было шесть человек.
— Что же это за детский дом такой? — Удивилась я.
— Частный. Семейный. Очень маленький. И элитный. А папой у нас был дядя Вова. Очень хороший дяденька. Прямо как Михаил Сергеевич.
Это сравнение вызвало у меня целую бурю эмоций. С другой стороны, чем мне не понравился нынешний директор «Штуки»? Точнее, тот человек, которого считают за директора? Что он мне такого плохого сделал, что я сразу насмехаться над ним начала?
— И ещё у меня сестра есть.
— Родная?
— Нет, приёмная. Точнее, я приёмный.
— Ты хочешь сказать, что она — твоя сводная сестра?
Лёша молча кивнул.
— Как её зовут?
— Катя Мелетина.
— А отчество?
Лёша надолго задумался.
— Её папу Витей зовут.
— Значит, Викторовна.
— Может быть. Но это неточно.
— Где она живёт?
— Апрель-4, Четвёртая область, город Становой, 67.
— Это далеко.
Мальчик кивнул.
— А её родители тебя, значит, удочерили, то есть, усыновили?
— Нет, они меня почему-то не очень любят.
— Но ты же сказал, что Катя — твоя сводная сестра…, — растерялась я.
— Мы с ней договорились, что я буду её братом, но Катины родители…, — Лёша замялся.
— Тогда я просто напишу, что она — твоя лучшая подруга.
— А это надо?
— Что?
— Писать адрес, дату рождения, если она просто подруга.
— Надо, Лёша.
Он только кивнул, заранее соглашаясь со всем.
— Тебе, наверное, даже в гости не к кому съездить.
— Почему не к кому? Я в детдом могу поехать, если захочу. Или к Кате. Потихонечку, чтобы никто, кроме неё, меня не видел.
— А хочешь съездить ко мне домой в гости? — Предложила я, сама не ожидая того, что скажу.
— Зачем?! — Лёша вроде бы даже испугался.
— Просто так. Ребята часто друг другу в гости ходят. Не будет ничего такого, если ты приедешь ко мне.
Мальчик согласился. При этом у него было такое странное лицо, словно он ожидал, что я сейчас рассмеюсь или начну над ним издеваться.
Бедненький.
Наверное, все детдомовские дети — такие. Я больше чем уверена, что никогда в жизни он по-настоящему не отмечал свой день рождения. И никто никогда не дарил ему никаких подарков.
Я бы так не смогла…
Анкету я заполняла быстро. Лёшу с его отсутствием родственников было не о чем спрашивать. Увлекался он точным науками и, в основном, теоретической алгеброй. Довольно банально для супера, как мне показалось.
Его сосед в это время вышел в реал. Он снял шлем и, щурясь, стал оглядываться вокруг. Увидев меня, встрепенулся, вскочил с кресла:
— Здравствуйте!
Я сразу подумала про Полину, которая несколько минут назад хвасталась, что её называют на «Вы». Хотя, с другой стороны, не живи я с ней в одной комнате, на меня вряд ли бы кто-нибудь обращал бы особое внимание. И «тыкали» бы, словно обычной девчонке.
— Привет! Мне анкету нужно заполнить для Ивановой.
Он просмотрел список вопросов.
— Стасов Денис Викторович, — забубнил мальчишка так, словно отвечал скучный урок. — Родился 5 мая 2584 года в городе Донец Воронежской области…
Никаких сюрпризов Денис Стасов мне не принёс. Мама у него была медсестрой, папа работал главным заместителем управляющего в каком-то банке. В остальном его биография была самой заурядной из всех возможных. Я даже заскучала, пока мы не добрались до блока вопросов, связанных с родственниками. У него, так же, как у Илоны, их оказалось множество.
— Кем, говоришь, он работает?
— В строительной фирме, менеджером. А его жена — тётя Аня — стюардессой в Космофлоте. Она родилась на десять лет раньше его на Альтаире-4. У неё пять братьев и три сестры…
Я едва смогла сдержать стон отчаяния. Ну почему люди так плодовиты?!
Когда я закончила с записями, время приближалось к десяти вечера.
— Ребята, у меня для вас новость.
— А чего таким замученным голосом? — Осведомился Денис.
— Мне нужно будет сказать это ещё семнадцать раз.
— А почему не двадцать восемь?
— Комнат всего двадцать, в одной я уже была, Никита с Полинкой и так всё знают, так что…
На ребят новость о том, что у нас всех разные виртуалы, не произвела особенного впечатления.
— Я почти был уверен, что будет что-то похожее, — тихо сказал Лёша.