И тут в дверь постучали.
— Кого там нелёгкая принесла? — Возмутилась моя подруга. — Совсем офонарели, четыре часа ночи!
— Ещё трёх нет! — Сказал кто-то за дверью
— Это у тебя чувства юмора ни на грош нет. — Отозвалась моя соседка. — Это я цитирую, как меня вчера из чужой комнаты выперли. Тогда, кстати, трёх тоже не было. Не было даже полуночи.
— Кто же это так — ТЕБЯ?!
— Ты что ли, Белохвостиков?
— Я, — грустно отозвался невидимый собеседник.
— Ладно заходи, что ещё с тобой делать!
Мальчик открыл дверь, в проёме на фоне освещённого коридора показался его силуэт.
— Доброе утро! — Сказал он.
Наступила длительная пауза.
— Коленька, — осторожно поинтересовалась Полина. — Я тебе сейчас задам один вопрос, ты только не обижайся. У тебя в роду психические заболевания были?
Мальчик фыркнул.
— А как, по-вашему, свет ночью можно включить?
— Как? — Заинтересовалась я.
— Ответь мне — тогда посмотришь. Доброе утро!
— Доброе утро!
Одновременно вспыхнули все лампочки. Полина даже закрылась рукой от яркого света.
— А мы всё гадали, как тут всё это устроено, — сказала я.
— А я всегда говорил, что женщины и техника — несовместимы, — довольным голосом заявил мальчик, усаживаясь на краешек Полининой постели. — Моя мама до сих пор думает, что виртуальная платформа находится в компьютере.
— Где же ещё по-твоему? — Спросила Полина.
— В Сети!
— А Сеть где — под столом, что ли?!
Мальчик вскочил. Не знаю, почему, но именно на этот вопрос он отреагировал неадекватно.
— Ребята, не ссорьтесь, а? — Попросила я. — Четыре часа ночи всё-таки.
Они расхохотались, а потом уже забыли, по какому поводу хотели поссориться.
— Всё равно я не понимаю, — сказала Полина. — Я ведь утром встаю, ничего такого не говорю, тем более, говорить некому — Бахмурова постоянно просыпает — а свет всё равно включается.
— Утром у Программы совсем другой режим работы, — терпеливо пояснил мальчик.
Я со вздохом подумала, что да, пожалуй, Коля прав. Не знаю, как другие представительницы моего пола, но лично мне, особенно с позиций строгого логического мышления, понять принципы работы большинства здешних механизмов — абсолютно нереально.
— Я вообще-то по другому поводу сюда зашёл, — вспомнил Коля. — Полин, ты когда деньги собираешься мне привозить?
— Завтра.
— Нужно, чтобы кто-нибудь поехал с тобой.
— Это ещё зачем?
— Мой папа всегда говорил, что когда дело касается денег суммой больше ста тысяч, человек никогда не должен находится в одиночестве.
— Думаешь, я их сама у себя могу украсть?
— У тебя кто-нибудь может украсть.
— Пусть только попробуют!
— Полина! — Попросил мальчик. — Не шути, пожалуйста, с такими вещами, ладно?
— Коленька, уйди, будь добр, отсюда по-хорошему, а? Мне спать осталось три часа.
— Всё равно, подумай над моими словами. Даже здоровые сильные мужики для перевоза сумм в несколько раз меньше инкассаторов нанимают, у…
— Сгинь!
Он осёкся на полуслове, пожелал нам спокойной ночи и ушёл.
Полина молчала очень долго, я подумала, что она уснула.
— Доброе утро!
Я вздрогнула, потому что сама уже начала засыпать. Мне пришлось ответить. С удовольствием пошутила бы по поводу четырёх часов, но было на самом деле четыре часа, мне только и осталось что промолчать.
Свет в очередной раз включился, Полина сидела на краешке моей кровати.
— Бахмурова, ты проснулась?
— Да.
— Не верю. Иди умойся.
— Это ещё зачем?
— Чтобы я точно знала, что ты не спишь. А то будешь потом думать, что всё это тебе приснилось
— Ты опять собираешься с кровати навернуться?
Первый раз я видела, как Полина краснеет. Её стойкий загар растворился в нахлынувшем румянце.
— Что ты имеешь в виду? — Запинаясь пробормотала девочка.
— Прости, пожалуйста. Я просто сонная и злая. Меня ещё никогда столько раз за одну ночь не будили.
— Я — вообще не спала. Что же мне теперь — бегать по всему холлу и стёкла бить?
— Я уже извинилась, Полина. Сделать это ещё раз, стоя на коленях, как святая Урсула перед Папой Римским?
— Лучше как Папа Римский перед Атиллой, — хихикнула девочка, — более выразительно… Короче, я прямо сейчас поеду домой. Когда вернусь — не знаю, предполагаю, что завтра… точнее, сегодня вечером, но, может быть, задержусь ещё на день или на два. Это зависит от того, как у меня дела пойдут. У меня список из двадцати трёх пунктов получился, что мне надо сделать и что купить. Вместо себя я оставляю…, — она сделала интригующую паузу.
— … меня, — докончила я за неё.
— Ты-то откуда знаешь? — Упавшим голосом осведомилась Полина.
— У тебя больше выбора не остаётся.
— Вообще-то верно, — согласилась она, несколько минут сидела неподвижно, раздумывая о чём-то своём (я за это время чуть не уснула). — А самое главное, мне нужно денег у папы занять. Для Белохвостикова. Довольно большую сумму, что не очень радует. Очень надеюсь, что папа сейчас на Земле… Проклятая изоляция, даже новостей нельзя узнать!
— А просто так ты не можешь деньги взять? — Полюбопытствовала я. — Обязательно занимать нужно?
Мне были непонятны такие отношения между членами одной семьи, тем более, между ближайшими родственниками. Впрочем, кто поймёт этих Сенаторских отпрысков?
— Могу просто так взять. Даже больше чем уверена, что папа будет на этом настаивать. Но не буду.
— Почему?
— Не хочу.
— А всё-таки?
— Если ты этого сразу не поняла, то не поймёшь вообще, не стоит и пытаться.
— Ладно, не буду пытаться, — послушно отозвалась я.
— Знаешь, Настюха, сонная ты мне нравишься больше — такая покорная, что дальше некуда.
— Так что же от меня в конце концов требуется?
Вместо ответа Полина взглянула на потолок.
— Тысячу моих — Бахмуровой, — сказала она.
Карточки привычно булькнули.
— Столько-то — зачем? — Буркнула я.
— Пригодится. Постарайся их не растранжирить и оставить к моему приезду хотя бы половину. Больше мне от тебя ничего не надо.
Я молча кивнула.
— И с ребятами чтобы ничего не случилось.
Я опять кивнула.
— Ладно, спи, — наконец смилостивилась девочка. Наверное, у меня, сонной, был слишком уж жалобный вид…
007
Будильник на мобильнике звенел не переставая. Звон лез в уши, создавалось ощущение, что кто-то, пока я спала, вскрыл черепную коробку и сотни маленьких серебряных колокольчиков били прямиком по обнажённому мозгу.
— Выключение! — Бормотнула я в мобильник. Он не отреагировал. — Выключение мобильника!! — Рявкнула я заплетающимся языком.
И поняла, что мой телефон тут не при чём — это был Полинин будильник — у меня с таким противным зуммером сроду не водилось. Не знаю, сколько уж времени он звенел, но когда я смогла, проклиная всё на свете, добраться до него и отключить, звон продолжился у меня в голове.
Половина девятого. Она, значит, на восемь его поставила? Вот враг рода человеческого! Нет, чтобы дать мне выспаться хотя бы лишние пятнадцать минут!
В дУше как всегда была очередь, что настроения мне не прибавило. Я уселась на скамейку, стоящую около стены. На ней уже сидели наши вчерашние финансовые гении, все как один тоже клевали носами.
— А чего это вы странные? — Подошёл к нам Рома. — Не выспались, что ли? — И, не дождавшись ответа ушёл.
На первом этаже я появилась в десятом часу. До сих пор Полина никогда не опаздывала, поэтому ребята притихли, ожидая её.
Заспанная, я даже забыла, что нужно стесняться, взобралась на трибуну, зевая во весь рот.
— Ребята, — пришлось мне объявить, — вы уж простите, что так получилось, но сегодня главная — я. Всё, идёмте учиться! — И вознамерилась спуститься обратно (говорить долго и красиво, как это любила делать дочка Сенатора, у меня не получалось), но не тут то было.
— А где Иванова? — Выкрикнул кто-то
— Она уехала домой и обещала скоро вернуться. Сегодня вечером, завтра или послезавтра.
— А откуда нам знать, — осведомился тот же голос, — может сегодня ночью в вашей комнате революция произошла? Может Иванова, связанная, под кроватью лежит?