— Думаешь, я для каждого такая… — Полина запнулась, подыскивая нужное определение.
Мне пришлось подсказать:
— Эгоистичная.
— Как бы не так! — Последовало энергичное возражение. — Если бы я была эгоистичной, то заботилась бы только о себе.
— Необязательно, — сказал Никита.
— Обязательно! «Эго» — в переводе с латинского — «я».
— Можно удовлетворять свои амбиции заботясь о других. Вот если бы ты не стала главной на нашем курсе, что тогда?
Полинка посмотрела на него с видом мученицы первых веков христианства.
— Что тогда? — Рассеянно повторила она. — Не знаю. — Помолчала, раздумывая. — И вообще всё это ерунда! Я бы в любом случае, рано или поздно, стала главной. Есть у меня что-то такое…
— Харизма, — подсказала я.
— Может быть, — отозвалась моя подруга. — Это по-научному. А по-человечески, у меня столько эгоизма, что хватает энергии заботиться не только о себе, но и о других.
— От скромности ты не умрёшь, — фыркнул мальчик.
— Точнее, от её отсутствия, — поддакнула я.
У Полины стало такое несчастное лицо, что я тут же перевела разговор в более практическое русло.
— Надо бы ребятам сказать.
— Точно! — Подскочил Никита. — Прямо сейчас всех соберём.
— Не нужно никого собирать, — слабым голосом отозвалась Полина. — Сейчас всё равно нужно будет всех обойти, чтобы составить анкеты. Вот во время анкетирования каждому и объявишь. Ладно, Настя?
По этому вопросу я поняла, насколько Полина выбита из колеи последними событиями; обычно она меня называет Бахмуровой или Настюхой.
Я молча кивнула.
— Хоть что-то стало понятно, — заметил Никита. — Всё-таки три дня учимся, пора хотя бы один ответ получить, а то вокруг одни вопросы.
— И что за ответ? — Заинтересовалась Полина.
— Почему вход на сайт с платформ в холле запрещён.
— И почему же?
— Если каждый работает в своём виртуале, а тут появится кто-нибудь со стороны, то вся синхронизация может рассыпаться.
Тут мы перестали понимать происходящее и хором спросили:
— Как это?
Мальчик поморщился:
— Даже не знаю, как это объяснить. Ну, представь, ты в своём виртуале с Ивановой ссоришься, а Иванова в своём виртуале воркует с тобой как ни в чём не бывало. И тут врываюсь во всё это безобразие я на своей платформе с тутошнего компа. Что я увижу?
— И что же ты увидишь? Ты ведь, кстати, уже врывался сегодня. — Вспомнила Полина. — Ничего странного не заметил?
— Не обращал внимания, но вроде бы нет. Похоже, эти виртуалы вначале сосуществуют друг с другом, потом, чем больше мы совершаем действий, тем больше они расходятся. Время от времени, наверное, они даже соприкасаются, — принялся вслух раздумывать мальчик, — когда что-нибудь начинает идти одинаково, но ненадолго. Я влез в виртуалы утром, когда ещё ничего важного не успело произойти, тогда у всех нас был почти один виртуал. А вечером это навряд ли бы получилось.
— Только не пробуй этого второй раз, пожалуйста, ладно? — Тут же попросила Полина. — Не нравится мне почему-то всё это.
— А кому нравится? — буркнул в ответ Никита. — Сейчас я ребят приведу — попробуем с ними всё обсудить.
У меня вызвал подозрение тот факт, что он так ничего и не пообещал.
Через пять минут Никита привёл с собой ещё трёх мальчишек, одного из них я очень даже хорошо знала — это был Маринин Ромка, остальных двух я просто время от времени видела рядом с Никитой.
— Это Денис, это — Андрей! — Представил их мальчик. — Они в технике тоже немного шарят.
Ребята без лишних церемоний расставили стулья вокруг Полининого кресла и уселись на них, так, что моя соседка очутилась в центре полукруга. Я устроилась чуть поодаль.
Все долго молчали, никто не решался заговорить первым. Наконец, Никита откашлялся:
— Ребята, надо что-то делать, что ли?
Они заговорили одновременно, перебивая друг друга… Не рискну пересказывать содержание этого диалога, слишком уж много там было технических терминов, скажу только, что минут через двадцать разговор сам собой увял. Я слушала их со смешанным чувством жалости и стыда. Не скажу, что после разговора с Сашей я знала куда больше их, но то, что мне было известно — это было бы существенным дополнением в картину происходящих событий. Но я же обещала никому ничего не говорить! Только вот кому я это обещала — живому человеку или программе?
Впервые в жизни мне приходилось выбирать из двух зол: предать мою дружбу с Сашей (с которой, кстати, даже подружиться толком не успела) или оставить в полном неведении наших ребят. Я не была оригинальна и выбрала меньшее.
— Ребята! — Тихо сказала я. — Сейчас я вам кое-что скажу, только не спрашивайте, откуда я это знаю, хорошо? Полина, дай мне, пожалуйста, сто очков, а то у меня минус двести!
— Триста — Бахмуровой! — Сказала Полина. Наши карточки булькнули.
— Теперь рассказывай! — Потребовала она.
Я пересказала мой разговор с Сашей, почти дословно. Я ожидала, что с моей карточки начнут слетать очки, особенно когда перешла к способу, каким образом можно обмануть программу, называя вместо имени того персонажа, который всем набил оскомину (это я так сказала), что-нибудь ещё, например, любое число. Как ни странно, моя карточка оставалась безмолвной.
Реакция ребят на мой рассказ оказалась… как бы сказать поточнее… в общем — предсказуемой. Полина вытаращилась на меня так, словно видела впервые в жизни, Никита мрачно поглаживал подбородок, глядя на меня так, как смотрели, наверное, палачи, размышляя, как бы половчее отхватить своей жертве голову, остальные просто кривились, будто выпили что-то не то.
— Бахмурова! — Не выдержала, наконец, Полина. — Ты откуда всё это знаешь?
— Я же просила не спрашивать.
— А я буду! — Взвизгнула девочка. — Я должна знать, что происходит вокруг! — И тут же снизила тон голоса. — Или это в твоёмвиртуале было?
— Я не уверена, что это был мой виртуал. Точнее, я кое-кому помогла в реале, и за это он мне рассказал всё это.
(Я намеренно применила мужской род местоимения, чтобы ввести в заблуждение тех, кто решит выяснить, кто есть кто, в первую очередь — Красную Шапочку)
— И ты ему пообещала, что не скажешь, кто он такой? — Догадался Никита.
— Я пообещала, что вообще ничего никому не скажу. Даже то, что я только что сказала.
— Ладно, — потухла Полина. — Считай, что ты оправдана: своими тремя сотнями очков ты распорядилась с толком.
Следующие несколько минут мы сидели, молча глядя друг на друга. Разговор не получался. Как могло быть иначе, если каждое слово, сказанное здесь, могло стать известным Красной Шапочке? Если за любую удачную идею, высказанную вслух, могли слететь очки?
— Нам нужно собраться где-нибудь за пределами «Штуки», — сказал Ромка. — Нейтрализовать карточки гораздо проще, чем бороться с датчиками объёмного сканирования.
Никита кивнул.
— Я уже пытался разобраться с какими-то безделушками на сайте. Вся техника там — биотическая.
— Биотическая?! — Хором воскликнули остальные ребята.
— Биотическая, — спокойно подтвердил мальчик. — Как у ранов. Поэтому разобрать какой-нибудь механизм и посмотреть, что там внутри не стоит и пытаться — всё равно не получится. Максимум, что мы можем сделать — это обернуть карточки в какой-нибудь сильно экранирующий материал.
— В эти выходные можем встретиться у кого-нибудь дома, — предложил то ли Денис, то ли Андрей, я ещё не научилась их различать.
— Карточки я беру на себя, — вызвался второй из них. — На каких бы волнах они не передавали сигнал, его всегда можно экранировать. Я поэкспериментирую…
— Соберётесь у меня дома, — сказала Полина. — Места там достаточно.
— У тебя? Там одной охраны, наверное, — дивизия, — сказал Никита. — И тут — мы. Сомневаюсь, что нас подпустят хотя бы на пару километров к твоему дому, пока не проверят каждую митохондрию в наших клетках и лояльность к власти всех родственников до пятого колена. Не нужно мне такой радости.