Дотащив пленника до Осман-бая, нукеры отпустили его. Он покачнулся, но устоял. Все молчали. Казалось, собравшихся интересует только одно — упадет этот человек или нет. Им надо было, чтобы он упал. А он чувствовал это, он не хотел падать перед ними. Качнулся, словно ища опоры, оперся о собственную коленку, снова покачнулся и снова устоял.
— Ну, Нумат-хан, что скажешь? — с многозначительной усмешкой произнес Осман-бай.
— Ладно… — сквозь зубы процедил Ахмед, ловчее пристраивая наган. — Пусть он его только тронет…
— Спокойней, Ахмед, — зашептал я ему в самое ухо. — Мы пришли не за тем, чтобы убить Осман-бая, Нам нужно людей спасти. Мы теперь знаем, где их держат. Возьми себя в руки. Ну не гляди в ту сторону, Прошу тебя, не гляди.
А голос Осман-бая, холодный и жестокий, звучал все громче…
— Я не намерен с тобой до утра валандаться. Не скажешь, где племянник, живьем закопаю в землю.
Я вцепился в руку Ахмеда, сжимавшую наган.
— Отстань, — злобно прошипел он.
— Убери наган, — строго сказал Вели.
Ахмед скрипнул зубами, но наган отодвинул.
Нумат молчал. Он беспомощно приподнял голову, оглядел стоящих перед ним людей и снова уронил ее на грудь.
Люди Осман-бая молчали, но в их молчании не было сочувствия к стоявшему перед ними жалкому, избитому человеку.
И вдруг Нумат повалился на землю.
Осман-бай взглянул на одного из своих людей и нагайкой, которую держал в руке, указал на Нумата. Нукер подошел к пленнику, горделиво оглядел сообщников, кичась своей силой и жестокостью, и, легко подхватив Нумата на руки, сильным движением швырнул его полуживого, на землю. Нумат судорожно изогнулся и захрипел.
Я даже не успел обернуться, раздался выстрел. Я не разглядел, упал ли кто возле Нумата, люди Осман-бая бросились врассыпную. Мурад-бай вбежал на веранду, остальные скрылись в винограднике. Под навесом заблеяли овцы.
— Ахмед, — крикнул Курбан, — Осман-бай здесь! Сюда побежал — клянусь солью!
Ахмед спрыгнул во двор. «Все! — пронеслось у меня в голове. — Сейчас он бросится к Нумату и пули изрешетят его!»
Я кинулся вслед за Ахмедом. Вели и Курбан тоже прыгнули во двор. Ахмед, успевший уже выстрелить, кричал, потрясая наганом:
— Я здесь, Осман-бай, выходи!
Я схватил Ахмеда, пытаясь удержать его в темноте. Но он отпихнул меня.
— Я не уйду без Нумата. Вставай, дядя, иди к нам. Дядя Нумат!
Нумат не шевелился.
— Ну вставай же, дядя.
Из виноградника выстрелили. Под навесом опять заблеяли овцы… А Ахмед все стоял, все ждал, что Нумат поднимется.
Там, в винограднике, поняли, что Нумату не встать, и ждали, чтоб Ахмед подошел к нему. Но я крепко держал его за халат.
Послышался шорох. Ахмед напрягся, прислушиваясь. Потом взмахнул наганом.
— Слушай меня, Осман-бай, — он умолк, чтобы убедиться, что слушают. Шорох в винограднике стих. — Если Нумат погибнет, я истреблю весь твой род. Под корень изведу. Выходи, Осман-бай! Выходи, если ты мужчина. Выходи, гроза беззащитных!
Снова поднялась стрельба. Я чуть ли не силой втащил Ахмеда на крышу. Под навесом метались овцы. Скулила растревоженная шумом собака. Кто-то выстрелил в лампу, и все вокруг окутала мгла.
— Уходите, ребята, — негромко сказал Ахмед, — я останусь.
Я тряхнул его за плечо.
— Не дури. Пойдем.
— Отстань!
С наганом в руке Ахмед ползал по краю навеса, высматривал себе цель.
— Хоть бы одного отправить на тот свет, — повторял он. — Хоть одного. Отомстить за Нумата!
В винограднике опять стало тихо. Но голоса послышались где-то совсем рядом… Может, окружают?..
Мы с Вели схватили Ахмеда за руки и потащили по крыше ко рву. Вроде никого не видно… Да разве разглядишь в этой темнотище? Только что беспросветная мгла была нам дороже всего, а теперь провалилась бы она вместе с этими чертовыми деревьями!
— Обходят, — прошептал Вели. — С той стороны обходят.
Мы мигом очутились во рву. Из-за угла раздались выстрелы. Бросились к пустырю. Стреляли с навеса, на котором мы только что лежали. Вдруг Ахмед остановился. Я бегом вернулся к нему.
— Ты что, рехнулся? — прошипел я, хватая его за руку. — Как собак всех перестреляют.
— Ничего… — сквозь зубы процедил он. — Хуже смерти не будет…
Он прицелился в свесившуюся с навеса голову, выстрелил…
— Бежим!
Мы побежали, пригибаясь к земле. Я слышал за собой тяжелое дыхание Ахмеда. Вдруг он опять начал отставать. Я обернулся.
— Ты что?