К Сапару мулла подойти не посмел, остановился шагах в десяти.
Никто не проронил ни звука. Мулла Назар поднял опухшие веки, украдкой оглядел людей и, не зная, как поступить, обернулся к Мурад-баю. Бай неопределенно кашлянул. Видимо, поняв это как разрешение, мулла опустился на колени. Мурад-бай тоже встал на колени. Никто не спешил последовать их примеру. Мулла оглядел стоявших вокруг него людей, беспокойно заерзал. Потом миролюбиво покашлял и снова посмотрел на односельчан. Люди не шевелились. Казалось, они забыли, что подобает делать, когда мулла, начиная молитву, опускается на колени.
Мулла Назар закрыл глаза, поднял руки и раскрыл ладони на уровне своего лица: «Нет бога, кроме аллаха!..» Он снова открыл глаза. Теперь в его взгляде были страх и мольба о пощаде. Люди молча смотрели на него, никто не вставал на колени.
Мулла Назар трижды повторил имя аллаха и начал читать молитву. Тонкий голос его постепенно набирал силу. Но не о Сапаре думал сейчас мулла, не для него выпрашивал у бога кусочек рая, он был озабочен другим: как уломать живых, как заставить их повиноваться?
Размеренно и монотонно повторял мулла Назар одни и тот же напев, словно заклиная людей подчиниться, преклонить рядом с ним колени. Именем аллаха хотел он освятить совершенную несправедливость.
Один за другим старики стали опускаться на колен, молитвенно поднимая ладони. Не переставая бормотать и раскачиваться, мулла зорко следил за толпой. «Еще! Еще!..» — приказывал, заклинал его взгляд. Еще несколько человек медленно опустились на землю.
Молча отстранив людей, Кадыр-ага подошел к телу Сапара. Поставил возле него покрытые одеялом траурные носилки и, не глядя на муллу, сказал:
— Кладите его сюда, ребята.
Мулла Назар забормотал быстрее. Наспех закончил молитву, провел ладонями по лицу и сказал, подымаясь:
— Что делать! Что делать!.. На все воля аллаха!
Кадыр-ага бросил на него тяжелый взгляд.
— Эх, мулла, до каких пор будешь ты валить на бога бесчинства наших баев?
— Ты не прав, Кадыр-ага! Не прав, — зачастил мулла Назар, — Осман-бай тоже исполнил божью волю.
Кадыр-ага отвернулся.
Подняв тело, мы осторожно положили его на носилки. Мне все казалось, что я могу потревожить Сапара, что лицо его вот-вот исказиться от боли. Но черты его были спокойны.
— Люди, — сказал Кадыр-ага, — пока не придут его близкие, я заберу парня к себе. Пусть будет гостем в моем доме… — Голос старика дрогнул. — Согласны, соседи?
— Согласны, Кадыр-ага.
— Тогда поднимайте.
Я поставил на плечо ручку траурных носилок. Другую принял на плечо Кадыр-ага, третью — Вельназар. Ахмед тоже подставил здоровое плечо, хотя самого его поддерживал Вели.
Посреди деревни, там где улица круто шла вверх, мы остановились сменить Ахмеда.
Я оглянулся. Площадь была пуста. Вся деревня от мала до велика шла за траурными носилками Сапара.
НАСТЫРНЫЙ
1
«Надо же: так хорошо начался день, а кончается — хуже не придумаешь. И кто только слухи эти поганые пускает?!» Гуммат сидел на веранде своего нового, пахнущего штукатуркой дома и предавался грустным размышлениям.
«Председателю и Гуммату провели телефон!» Еще и телефона-то никакого не было, одни столбы, а слух уже гулял по деревне. Про председателя-то скоро забыли — кому ж еще и телефон, как не ему, — и судачили об одном Гуммате. И не в том беда, что судачили, а в том, как, какими словами говорили. Он даже и не поверил бы, что про телефон можно говорить с такой ненавистью. Ведь сегодня несколько человек завидят его и сразу: «Настырному-то телефон на стенку повесили!» — «А чего ж — большой начальник!» И нарочно погромче стараются — не дай бог, не услышит. Кривляются, хохочут, а «телефон» выговаривают так, будто и не телефон, а чудо какое-то. А чего в нем особенного — обыкновенный аппарат, средство связи.
Гуммат вошел в комнату и, подойдя к телефону, осторожно снял трубку. Несколько раз крутанул ручку, прижал трубку к уху. Трубка помолчала, потом послышался ленивый мужской голос: «Слушаю!»
— А, это ты, Кошек? — Гуммат улыбнулся и, не дожидаясь ответа, повесил трубку на крючок. Слава аллаху, самый обычный телефон, и чего о нем болтать! Сочувственно взглянул на аппарат, словно это был не ящичек с проводами, а ребенок, которого напрасно обидели. Вздохнул, пожал плечами. А потом, вдруг нахмурил брови и выругался. Вслух выругался. Ну в самом деле, чего дурака валяют! Никакого понятия у людей! Да, он, Гуммат Непесов, — начальник колхозной пожарной команды. Можно даже сказать, командир, хотя здесь не город и настоящей команды, такой, чтоб все пожарники зарплату получали, не организуешь. И все равно командир есть командир. На этот счет существует специальное решение, утвержденное личной подписью председателя правления Курбан-ага!