- Алексей. Вы знаете куда делся Алексей?! - этот вопрос меня беспокоил больше всего.
- Коломийцев? - догадалась она о ком идет речь. - Он не делся. Кстати, ты не ел того мяса, что Остап приносил?
Я почувствовал, как волосы на голове начали двигаться. А огонь, очевидно, охватил уже весь этаж гримерками и уже «пробовал на зуб» двери вместе с актерами-зомби, из-за двери хлынул нечеловеческий визг.
Жанна продолжила, как только мы оказались на первом этаже:
- Так она и есть твой директор.
Меня как молотом по черепу угостили:
- Как?! Леша - это бастурма?!
- Они его зарезали под влиянием Насти. Каннибалы ...
В этот момент, я вспомнил с каким удовольствием уплетал то мясцо под пивко. Глаза полезли из орбит, тяжелый отвратительный ком подступил к горлу и меня стошнило. Получается - я съел своего дружка!!!
Жанна отскочила от струи:
- Значит ели. Ну, ничего. Все мы время от времени кого-нибудь едим, а иногда и нас. Молодой человек, жалеть себя потом будете ...
Она рванула к выходу. Хотя меня выворачивало не по-детски, я собрал все остатки воли в кулак ради спасения - огонь был уже очень близко.
Рассказов со своими прихвостнями, наверное уже догорают. Мы пробежали мимо «будки» дежурного. Вахтера там не оказалось.
- Пусть горит! - озлобленно сказала Жанна. - Возможно огонь - это единственное, что поможет этому театру.
Двери, со страшным грохотом, взлетели с петель и влепились в стенку. С горящей рамы вылетел огненная птица. Она бросилась к нам космическим болидом. В полете распахнула огненные крылья, обняв Жанну. Я отскочил, а «болид» и Жанна повалились на пол. Жанна сопротивлялась, кричала: «Гена отпусти! Отпусти!!!»
Все мои попытки чем-то помочь потерпели поражение. Пламя слишком яркое.
Рассказов шипел как котлета, из горла вырывалось жуткое бульканье. Жанна прекратила потуги:
- Беги! - смотрела на меня уже выкипевшими глазами.
Времени на раздумья не было и я вышел через закрытый выход, правда - вместе с дверью.
Утро выдалось тяжелым. Сначала я обрадовался, что ночное происшествие было лишь дурным сном. Но болезненные ссадины и мелкие порезы от стекла, говорили об обратном. Некоторое время сидел и думал, что делать. Пришло решение - ехать на работу (которой у меня уже нет), чтобы не вызывать подозрений. Все кто мог меня видеть - ночью сгорели ...
Водитель маршрутки оказался каким-то неправильным. Вместо привычного шансона или свадебной безгранины, радиоприемник был настроен на RadioRox:
«Утекай.
За углом нас ждет маньяк
Он посадит нас на крючок ... »
Илья Лагутенко вызвал во мне воспоминание о «директорский бастурме». Удивительно, но вместо тошноты, я чуть не захлебнулся слюной. Ужас, как захотелось бастурмы.
У обугленного театра еще суетились МЧСники, медики грузили в свои «кареты» долгие трупные пакеты. А менты принимали показания у зареванных актрисок. Кого-то отпаивали успокоительным.
- Ты смотри, с чего эта штука сделана? - услышал разговор двух пожарных и чуть не упал когда увидел у одного дыммашину.
- Все нафиг выгорело, а эта хрень, как новая.
- Да, даже пластик не расплавило. Сразу видно - не наши делали.
- Еще бы знать, что это такое.
- Дыммашина. - встрял я в разговор. - Дым на сцену пускать.
- А ты откуда знаешь?
- Я актер этого театра.
- Гы-гы. Актер погорелого театра. Иди, вон, твои погорельцы стоят.
- Точно. Успокой телок, слезами здесь все залили. А это наша работа - все заливать.
Оба заржали от собственного юмора:
- Классные тьелки
- Да, я бы вдул ...
- Вы случайно не знаете - не сводил я глаз с адской машинки - куда эту штуку денут?
- Известно куда. По другим театрам распихают все, что не сгорело. Это ж имущество управления культуры. Пусть они и занимаются.
Я кивнул:
- Спасибо, ребята.