Родственник облегчённо кивнул. Анфиса с улыбкой заметила: —Словно в индийском фильме.
Напряжение спало. Гости задвигались, заулыбались. Растопов встал и закрыл окно.
Тем временем на стене-экране московская-детская команда заканчивала приготовления к выступлению. Двадцать детских тел застыли в капсулах. Сквозь прозрачные дверцы видно как некоторые дети скорчили рожицы или помахали зрителям рукой. К каждому подошёл учёный в белой, расстегнутой на груди рубашке, сверяя показатели и спрашивая всё ли у них в порядке. Потом дети по одному закрыли глаза и обмякли. И уже нечто большее чем сумма сознаний двух десятков избыточно модифицированных детей, что-то гораздо большее сказало замершей в ожидании стране: —Мы готовы.
Ташка читала на новостном портале взятые у ребят из московской-детской интервью. Половина страны, наверное, с интересом вчитывалась в записанные с их слов впечатления о включении сознаний в кластер. Дети говорили, что не теряют ощущения индивидуальности и собственно поэтому получавшееся в результате слияния говорит «мы», а не «я». Это не сверхразум, а объединение индивидуальных разумов. В конце интервью давался краткий, на каких-то шесть страниц, комментарий генограммистов стоящих у истоков проекта. Ташка честно пыталась его прочесть, но поняла только то, что генограммисты сами в точности не знают как подобное возможно. Они пытались дать детям возможность обмениваться мыслями и чувствами без внешних технических устройств. Наверное план можно считать перевыполненным: дети получили нечто большее, ещё не совсем понятное. После длительных наблюдений их модификация будет переведена в доминирующую форму у следующих поколений — обещал учёный.
Роберт, в те времена, когда он работал вместе с Ташкой в качестве иностранного специалиста по обмену в институте кибернетики, сильно удивлялся зачем советские учёные стремятся каждую доказавшую собственную полезность модификацию перевести в доминирующую, то есть самоподдерживающуюся, проявляющуюся у потомков «естественным» путём, форму.
— Это дорого! — удивлялся Роберт. Ташка смеялась. Что значит дорого для народного государства использующего деньги лишь как средство для снабжения населения необходимыми товарами в индивидуальном порядке? Вынести мусор у себя дома дорого? А самолично забить в стену гвоздь и повесить картину это дорого или как? Этот гвоздь можно было использовать чтобы сделать вешалку для одежды, а потраченное время на то, чтобы выдуть на кухне чашку чая. Но говорить «дорого» применительно к советской экономической модели просто бессмысленно.
— Но зачем? — пожимал плечами Роберт — Не нравится термин «дорого» пусть будет «напрасно».
— Как сказать— ответил американцу Виталий — Представь случится какая-то катастрофа планетарного масштаба. Например война или что-то другое, что изрядно подкосит современную технологическую цивилизацию. Молекулярная генетика, нейробиология — всё враз станет недоступным на долгие годы. Технологии потеряются. Может быть даже знания забудутся. Но останутся их плоды и пройти путь во второй раз будет легче и быстрее. Мы солдаты прогресса — объяснил Виталий — А солдат должен оставаться боеспособным даже в отрыве от основной армии. Он обязан быть максимально самодостаточным и готовым в одиночку сражаться или строить и уметь принимать решение о том, что важнее в данный момент: строить или сражаться.
— The great russian daydream. Aging daydream— саркастически хмыкнул Роберт, но слова старшего научного сотрудника произвели на него впечатление.
Ташке хорошо запомнился тот разговор потому, что по его окончанию, оставшись наедине, Виталий поинтересовался: —Кстати о самодостаточности. Подруга, когда ты последний раз посещала общественный военный полигон со времён школы?
Потупившись Ташка молчала, ей было стыдно, а сам разговор сделался неприятен.
— Давай пойдём вместе? — предложил старший научный сотрудник: —Риммку захватим, она давно просится, ещё кого-нибудь. Ты конечно гений и всё такое. Но быть готовым — долг каждого советского человека.
Ташка молча кивнула. Но они так и не пошли. У Виталий с Риммой чем-то незначительным заболели близнецы. Потом на работе произошла исключительная ситуация — в партии зародышей не появился ни один потенциальный интеллект и пришлось срочно закладывать новую партию и применять экспериментальные методы форсирования развития искусственного интеллекта, чтобы успеть к сроку. А потом разговор как-то забылся.