Думаете, в книжных-то издательствах такого не бывает? О! В одном издательстве, где я долго подрабатывала, был даже такой термин – “спецредактура”. Он означал, что надо взять авторский текст, выбросить его в корзину и никому не показывать. Переписать все заново, только прям человеческим языком. За спецредактуру платили больше, ибо надо же, чтоб у редактора в нервах изъяну не было, не то пропадет человек. На нее бросали только самых отчаянных. Мне сам черт был не брат. Поэтому однажды, например, я редактировала книжку по вязанию. Она называлась “Одежда элегантностного имижда”. И вот это автор серьезно, она потом и в тексте так писала – “элегантностный имижд”.
Иногда еще мне говорили: “Ну, там только легкая редактура нужна, одним глазом буквально пробегитесь”, – и вот тогда-то я точно знала, что дело дрянь.
Как-то была книжка про скандинавские руны и вообще всякого рода символы. Мышление у автора оказалось весьма нестандартным, он путал Гермеса Трисмегистуса с Иисусом Христом, посох Асклепия – с кадуцеем, а герметизм – с герменевтикой. Я, конечно, всплакнула, но мало ли, знаток рун – такая тонкая специализация, а потом, с этими богами вообще ни в чем нельзя быть уверенным.
А потом пошли собственно руны. С картинками.
Руна “турисаз”, как явствовало из иллюстрации, – треугольная.
“Руна Турисаз имеет фаллическую форму и ассоциируется с силами плодородия”, – пишет между тем автор.
Ээээ…
Так и сяк прикидывала. Треугольник. Равнобедренный. Ну ладно, он на палочке, но, понимаете, там почти все руны – на палочках, есть вообще руна-палочка, и все они не фаллические. А треугольник, стало быть, фаллический.
Вот здесь я даже злиться на автора перестала. Потому что, если, скажем, у человека оно, извините, треугольником, это ведь неизбежно накладывает отпечаток на творчество. Потом, у него личная жизнь, должно быть, не задалась. Сублимация, то-се. Что же делать. Да боги с ней, с герменевтикой, в самом деле, тут человеческая трагедия!
А потом мне прислали работу одного коуча, и сказали “только легкая редактура”. А коуч писал примерно так: “И вот я сначала недоумевал, потому что он приходит ко мне, я говорю, ну вот же, вот, вот, вот, да? И он говорит, ну да, да, круто, классно, сенсационно! А он по факту это не использует. И я недоумеваю”.
Хотелось сделать примечание: “Рили, чувак, я тоже”.
Остро заскучала по тому, который с треугольником. Не, ну он веселый хотя бы.
А потом скучать перестала, потому что автор писал вот такое: “Это огромный корень, такой жирный, наваристый, который не позволяет двигаться к каким-то по-настоящему значимым для вас целям”.
Ага.
Значит, корень. Жирный. Наваристый. Почему?!
И, главное, он двигаться мешает.
Пыталась вообразить, как, что, зачем. Идет, допустим, человек к значимым целям. Через лес идет. И тут ему какой-нибудь корень под ноги – ррраз, человек спотыкается, падает, до значимых целей не доходит. Пытается подняться, выясняется, что корень – ЖИРНЫЙ. Засада. Человек оскальзывается на жирном корне, снова падает. Внимательно рассматривает препятствие и понимает, что корень – НАВАРИСТЫЙ. Буквально вот торчит он из-под земли и сразу по нему видно – наваристый.
И человек все сразу понимает. Что, во-первых, он долбаная Алиса в Стране Чудес, потому что все страньше и страньше. А во-вторых, что вообще не надо ему ни к каким целям идти, лучше тут посидеть тихонечко, глядя на корень, пока не попустит.
И ведь вот не поспоришь с автором, реально ситуация патовая.
И тогда из того же издательства мне пишут, контрольным в голову: а про магию не возьмете на редактирование? А? А? Там, правда, все плохо. Очень плохо. Совсем плохо. Вообще. Возьмите, а?
Комментарии за кадром
БАСЯ: Хорошая у тебя работа, мне нравится. Главное же в работе что? Чтобы никаких офисов! Потому что туда с котиками не пускают.
Заметки на полях
Дима преспокойно влезает рукой в клетку с тиграми, в смысле, с сойкой, неторопливо развешивает кормушки, птеродактиль дисциплинированно ждет. Я смотрю в офигении, Дима говорит наставительно, почесывая бороду: ну а чего ты хотела? Яжемать. Люся посасывает ободранный птеродактилем палец, говорит, а я кто. Я ли ей кузнецов в пасть не запихивала. Дима говорит, птичка сама знает, кто мать, а кто так, мимо с кузнецом проходил. Птичка щелкает клювом так, что сразу видно: really, знает.