Дальше в рецепте было написано, положите массу на пару часов в холодильник. Ну то есть если вы еще не задолбались, пока запекали, мололи и уваривали, положите это еще и в холодильник. Тогда я озверела и сказала, к черту. Я сделаю тыквенных конфет прямо сейчас, и ничто меня не остановит. Положила в тыкву масло, печеньки и орехи. Получилась отличная тыквенная каша с печеньками и орехами. В общем, в холодильник ставить все-таки пришлось. Прекрасный момент, чтобы отскоблить от тыквы противень, на котором тыква запекалась, кастрюлю, в которой тыква уваривалась, и блендер, в котором тыква мололась. Зато тепло и всюду тыква.
Потом однажды нечто тыквенное загустело-таки, я налепила конфет и наваляла их в крошке. Люся доварила тем временем суп. К этому моменту мы были обе немного оранжевые, жизнерадостные и отчетливо пахли тыквой. Я пробовала брать на руки собачек, они тоже оказались все какие-то жизнерадостно-оранжевые и пахли подозрительно. И в головах у нас было немножечко тыквенное пюре, потому что все очень медленно. И еще теперь у нас было ведро божественного тыквенного супа и тарелочка конфет. Люся предлагала еще сделать на завтрак тыквенный салат.
Тарелочка! Я сразу сказала, после всего этого мероприятия эти жалкие конфетки должны обладать удивительным вкусом и иными неземными качествами. Люся жизнерадостно сказала, да! И тыквой!
Конфетки получились, кстати, ничего. Есть можно. Ну то есть понятно, да? Их можно есть, они вполне съедобны. Сладенькие, с орешками. Больше всего они походили на пирожное картошку, но почему-то с тыквой. Тыква совершенно точно в них была, этого не отнимешь.
Еще Люся говорила, а вот когда мы в следующий раз будем готовить тыкву... я говорю, в следующий?! А она говорит, ну да. Это же была маленькая тыква. Смотри, там осталась еще одна тыква. Большая тыква, Наташа.
Комментарии за кадром
БАСЯ: Вот так приходит потом и пахнет неизвестно чем и собаками!
Храбрость в котиках воспитуема
Вот, например, котики Хурма и Йошечка были воспитаны в суровых условиях, грызены песиками многократно с младенчества нежнейшего, поэтому котик Хурма получилась немножко песиком и вела себя соответственно, а котик Йошечка выросла буддистом и ей было все пофигу.
Если, допустим, наступить нечаянно на кошку Басю, она смертельно оскорбится и будет демонстрировать это всем своим видом. У нее надо будет вымаливать прощения, и она даст его далеко не сразу. Если наступить на кошку Тишу, она не обидится, нет. Она просто твердо будет знать, что наступили на нее специально и злонамеренно, а сейчас вообще наверняка станут убивать, и надо срочно делать лапы, иначе страшная гибель в муках. Отчаянной храбрости котик потому что. А вот если наступить на кошку Хурму или кошку Йошку, они не обидятся и не сбегут. Они даже не удивятся. Они просто принимают мир таким, какой он есть, со всеми обстоятельствами.
Котик Бася была воспитана как царь зверей в отдельно взятой квартире. Вторжения нелепых гавкающих чудовищ и прочих лиц, не признающих себя котиковыми вассалами, воспринимает как иностранную интервенцию и на всякий случай стремительно и гордо идет под диван пережидать политический кризис.
Котик Тиша была воспитана как мимимими маленький котик писаная торба, всеми-то обиженная, надо защищать, и вот тебе, маленький, игрушечка. Вторжения чудовищ – очень интересно, только очень страшно, и на всякий случай все равно под диван, потому что чрезвычайно осторожный котик.
Так, по крайней мере, было раньше. Я вот тоже раньше шугалась, когда меня внезапно хватали, совали неожиданные мокрые носы в уши или в те же уши вовсе уж внезапно лаяли. Потом ничего, привыкла, нервишки стали крепкими, что те канаты. И котики вот тоже, да. Очень стали смелые и толерантные. И почти уже плевать хотели на всех песиков и прочих инопланетян.
Бася — котик чрезвычайно царственный. Ее не интересует расширение границ и круга общения. Она торжественно возлежала на системнике, как на троне, и посторонних котиков игнорировала. Когда к ней подходил радостный и дружелюбный песик Гаврош, Бася гордо, почти не поворачивая головы, говорила ему такое, что песик Гаврош поджимал хвост и уходил, пятясь, на подламывающихся лапах, пригибая голову. Потому что очень выразительно Бася умеет говорить. Впрочем, ничто не могло помешать Гаврошке опустошить на нервной почве кошачью миску, ибо до защиты еды Бася никогда не снисходила.