Заходя, первым делом спросил настороженно: собаки есть? Мотнула головой, вздохнул с облегчением. Это я потом узнала, его сосед мимо Норда провел.
Слазал, значит, горный хоббит на чердак, вернулся, дал подписать бумажку. А потом вдруг сурово так интересуется: «Муж есть?». Я аж застеснялась вся от неожиданности. Говорю, не. А он говорит, вай-вай, такой дэвушка, как же так, ну так давай жениться же, меня вот Гена зовут. Я говорю, эээээ, муууу, нуууу, понимаете ли, Гена, я не готова. А он говорит, вай-вай, ну ладно. Тогда давай знакомица поближе, пообщаемса, встречаться будэм... Это все каждое третье слово, если что, он там еще что-то говорил, но я не исключаю, что мне лучше и не знать, о чем там было. Что-то очень решительное.
Минут 15 я пыталась оттереть настойчивого горного хоббита Гену к выходу и соображала, что из тяжелых предметов есть в наличии поблизости. На всякий случай. Гена тем временем пытался изловить мою лапку. Все так же мило щебеча с очаровательной улыбкой аллигатора я как-то оттеснила Гену к двери и собралась уже ее захлопнуть.
Но тут маслянисто-плотоядное выражение на хоббитском лице как-то молниеносно сменилось вдруг паническим, а речь вообще перестала быть хоть сколько-то вразумительной. Примерно с третьего раза я сообразила, что меня уже не зовут замуж, а просят провести через двор, и прокляла собственный гуманизм. Полная дурных предчувствий, я пошла провожать его, опасаясь, вдруг теперь придется так же долго со двора выставлять кровельщика, как из квартиры, а тяжелых предметов там еще меньше. И вообще, а вдруг меня сейчас таки замуж уволокут?
А дальше было прекрасно. Я спустилась первая, ухватила собаченьку за ошейник, раз так людям спокойнее. Привет, говорю, маленький сладкий песик. Песик вознамерился было пасть оземь и дать почесать брюхо, но не срослось — заметил Гену и превратился в клубок первобытной ярости. И тут-то я могла пронаблюдать совершенно эксклюзивное шоу «хоббит летающий». Ибо Гена, не до конца даже спустившись с лестницы, вдруг как-то подобрался и запрыгал. Нет, реально, он не бежал, он пересек двор серией длинных стремительных прыжков, практически взлетая и что-то ярко, но невнятно завывая при этом.
А стоило калитке с грохотом захлопнуться, песик Норд мгновенно затих и пал лапами кверху. И стал ими дрыгать. Повизгивая. И скажите мне кто угодно, что это он не ржал, мое золотко. Все же не зря я больших собачек люблю, и о, как сладко это чувство справедливого возмездия!
Возвращаясь домой, размышляла — плохи мои дела, взамуж уже жэковские кровельщики зовут. Потом глянула в зеркало, позевывая. И догадалась. Дверь-то открывала я неотразимая, как смерть в халате, физиономия со сна опухшая, перекошенная, выражение на ней кирпичом, на голове куда-то в небо и на запад стоят волосы. В общем, такая девочка, мимими, сама бы себе ручки поцеловала.
Бедный мужик, нормально у него стрессов за день, аж жалко стало. Тут уж не только фефект фикции и странные идеи появятся.
А Люся, добрая душа, пишет – «Эх, дура, дура, вдруг это была судьба?».
Пойду что ли, поплачу, в самом деле-то.
Комментарии за кадром
ТИША: Сама она вот это вот. Человек, который, зайдя в правильный дом, не гладит котика, нам не подходит!
Бывают дни, когда не очень
Бывают дни, когда я НЕ ОЧЕНЬ люблю собачек. Совсем не очень.
В тот раз я оставалась в Люсиной квартире при всем зверье сразу — котиках, песиках, птичках и отдельно — злобном птеродактиле сойке. Наивно думала, что сойка в этой компании — наибольшее зло. А потом ушла на пару часиков по магазинам, возвращаюсь, а в доме песики скучали. Переделали массу дел, такие умницы.
Прежде всего они вынули из чемодана всю мою одежду и помыли ею полы. Тщательно так, вообще молодцы и чистюли. Потом сняли с подоконника пару цветочных горшков (возможно, здесь не обошлось без котиков). Однако песики решили, что инсталляция какая-то неполная, и я могу не оценить в полной мере их нежной заботы. Подумаешь, горшки, земля, огрызки растительности по полу. Поэтому они отнесли один из горшков мне в постель и высыпали землю под одеяло. Потом, кажется, все тщательно взбили.
Потом песики загрустили совсем и нашли обувь. Что обидно, Димины кроксы они только слегка понадкусывали. А вот мои любимые босоножки сожрали в хлам. Хорошие собачки.
Я думала, это был занавес, но нет. Сначала я нашла свой белоснежный (раньше) лифчик в груде земли. Начала икать. Потом повстречала новое белое платье и принялась слегка порыкивать. А потом встретила босоножки. И вот тут я завопила благим матом (и не благим тоже, чего уж там). Голос у меня ничего так голос, если что. Стены задрожали, песики тоже.