– Держите.
Лев подал кристалл, но Милдрант не принял. В его глазах начали проступать нотки страха.
– Ты маг? – Сказал он дрожащим голосом.
– Нет, нет! Не подумайте! Это просто подарок…
– Стар не светится в руках обычных людей.
– Это не…
– Ах! – Старик вздохнул и попытался отогнать пугающие рассказы о магах из детства. Те рассказы которые до сих пор рассказывают маленьким и непослушным детям. Те в которых ребят забирает гнусная ведьма для своих экспериментов с некромантией, тех где людей рвет внутренностями, тех где три собаки сливаются в одного “Цербера”. – Прости, прости меня. Я не думал о чем-то плохом.
– Я не маг! – Сказал Лев, но уже в голове вспоминал опыт Кошки в Мрааде. Звуки складывались в слова и лезли на язык.
– Подогрей и мне кружечку. – Сказал священник и подал свою чашку. – Прошу.
Лев отвел глаза. Чай за секунду вскипел и тоже начал обдоваться паром.
– Ха! Даже руки не вспотели! – Тихо воскликнул Милдрант. – Великолепно! А чего еще умеешь?
– Что? – Смог только выдавить из себя Лев обернувшись.
– Я про то чего еще можешь сделать? Вот, к примеру, кружку такую еще сможешь сделать?
– Нужен материал для изменения.
– Стекло то есть?
– Ага.
– Но можешь?
– Ага. – – Лев немного воодушевился.
Страх был в глазах отца Милдранта, но за ним таилось куда более сильное чувство – любопытство. Старик еще в те годы своего ученичества священником задавал глупые вопросы родителям по поводу магии. А получал всегда одни и те-же ответы. Хотя сама Богиня есть воплощение магии, весь совет эту магию почему-то не принимает. Если это не надменная глупость, то что вообще можно принимать за такое? Нет. Если Древо-Дева везде и являет собой природу, почему священники против магии? Вопросы без ответов волнуют не только Льва и не только Натиск в целом. В каждом человеке есть такие.
– В поиске ответов и состоит наша жизнь. – Сказал неожиданно жрец.
– Чего? – Ответил Лев осторожно отхлебывающий чай из кружки.
– Не обращай внимания. Мысли старика.
– Вы меня не боитесь?
– С чего я должен бояться ребенка слезы которого я видел ранее?
– Но я маг.
– А я священник. И что? Будет фактами друг в друга кидаться или анекдот придумаем? – Сказал Милдрант с улыбкой на лице. – Теперь я понимаю почему ты пришел сюда. Ты хотел поделиться с кем-то своим горем. И я не могу сказать что понимаю тебя. Только по твоему лицу видно через что ты прошел. А я… а я семнадцатый в семье священник, живущий от рождения в городе в котором даже птицы добрые.
– Я не хотел жалости.
– Потому-что ты сильный?
– Да!
– А разве сильные мальчики плачут?
Тихое недоумение Льва.
– Я шучу. Пытаюсь объяснить тебе что и сильные плачут. И сильным нужна жалость. Просто прими это.
– Но мне этого не нужно было.
– Но ты пришел сюда. И я тебя выслушал. И тебе стало легче. Верно?
Лев опять взглянул в чашку. Теперь уже пустую. И на чаинки сложенные домиком в центре. Или пирамидкой?
Ч3.
Бесформенное нечто в плаще сидело на земле и играло с каменным шариком. Он единственный был его другом в этом мире, и он его любил. То что превращалось в пальцы дергало шарик из стороны в сторону.
Сюда его не звали, сюда он пришел сам. И тут ему нравилось. Тут был его друг – камушек. Его всегда зовут куда-то, но сейчас нет, сейчас он спокоен. Так, только, слышит свое имя изредка и так глубоко что можно и не обращать на это внимание. А если ли у него внимание? Ну, он определенно сейчас сосредоточен на камушке, а значит – есть.
Или нет?
Ведь камушек от каждого его прикосновения плавиться, и становится все меньше. А когда он и вовсе исчезнет? Что существо в рваном капюшоне будет делать? Переключит свое внимание на сотни камней таких-же как и этот?
Его эти вопросы не волнуют.
Сейчас не волнуют.
Но это дребезжание его имени… Оно отзывается в том что раньше было желудком, сердцем и мозгом, а стало…ЭТИМ.
Его позовут. И он придет. Ну а пока. Пока есть камушек, и от камушка исходит пар и искры.
Хороший камушек. Дельный камушек.
Ч4.
Доброта человеческая и альтруизм могут существовать только в мире без зла и тайных намерений. Жители Гриендхи старались быть добрыми людьми. Но это бывает так сложно. Приезжают люди, из других городов и стран. У них другие правила, другие традиции, они просто другие люди. Их нельзя судить за их желание большего и легкого. Тщедушным и жадным быть легко, а порой даже выгодно. И они приезжают сюда. Берут то что им дают и бегут обратно к себе в норы. Давать? А кто что-то даст если ты ему что-то даришь? Ведь это подарок, дар от города – тебе. А что ты за человек уже неважно. Они приходят, они уходят, а Гриендха все еще стоит и все еще верна своим идеалам.