Здравствуй, Гарри.
Прошла всего неделя, а мне кажется, что вся жизнь. Столько всего навалилось. Полагаю, и на тебя тоже. Ты же знаешь, Орден осиротел после смерти Альбуса Дамблдора. Пришлось взять все на себя. Я никогда не задумывался, что такое руководить Орденом. Не понимаю, как он со всем справлялся…
Я знаю, ты скучаешь по новостям. Поэтому и пишу все это. Если я не ошибаюсь, вы с Роном и Гермионой пробудете там до августа. Не совсем понимаю, что ты намерен делать потом. Хотя, возможно, это и не мое дело. Извести меня о своем решении. Не волнуйся, я позаботился о безопасности этого письма, поэтому могу позволить себе говорить откровенно. Дай мне знать, если вы захотите присоединиться к Ордену. Я не буду винить вас, если откажетесь. В конце концов, это ваше личное дело. Должен сказать, нам вас не хватает. Мы всегда будем вам рады.
Да, конечно, сражения идут. Война продолжается. Только в газетах об этом не пишут. Скримджер не велит. Не хочет придавать огласке свои неудачи. Чем-то он похож на Фаджа. Слишком много бестолковых действий, слишком много суеты.
Мы потеряли Гестию Джонс. Кажется, ты почти не знал ее. Нам всем так трудно пережить эту смерть, которая ничего не решила. Ее убили Пожиратели Смерти. Она умерла так, как всегда и хотела - унесла с собой в могилу своего убийцу, Малсибера.
Я не хочу ничего держать от тебя в тайне. Ты же уже почти взрослый человек. Надеюсь, что ты это осознаешь.
И еще. Украден маховик времени. Он был последним. Несколько дней назад мы обнаружили его в штаб-квартире, а вчера он исчез. Испарился. Система охраны сбоя не давала. Завтра мы меняем штаб.
Удачи, Гарри. Привет Рону и Гермионе.
Римус Люпин.
Люпин ошибался. Гарри прекрасно помнил Гестию Джонс. Розовощекую, черноволосую, с вечной немного усталой улыбкой и смеющимися глазами. Еще одна смерть. Ничего не решившая, никому не нужная. Как долго это еще будет продолжаться? Сколько уже можно? Ты меня слышишь, нет?!
Спокойно. Нужно привести мысли в порядок. Рону и Гермионе ничего не говорить. Незачем.
…Хуже всего то, что маховик исчез. Мерлин! Если он окажется в руках Волдеморта, то все покатится к чертям. Он вернется в прошлое и все изменит. Резко, быстро, так, что мы все вдруг перестанем существовать, или долго, мучительно, выжимая из нас литры крови по капле.
Ни слова Рону и Гермионе. Они ничего не изменят, нечего и расстраивать.
Мир сошел с ума.
…Гарри вышел из ванной, когда привел взгляд и мысли в порядок. Гермиона читала «Ежедневный Пророк», прислонившись к спине Рона. Рон курил, естественно. Весь коридор пропах сигаретным дымом, но Дурсли и слова не смели сказать, хотя временами Гарри замечал, как болезненно морщится тетя Петуния, учуяв запах табака, и как замирает истуканом, когда попадает в поле зрения Гарри или Рона.
-Вчера никого не убили, - сообщила Гермиона, пробежавшись глазами по заголовкам.
-Ложь, конечно, - лениво ответил Рон. - Просто Скримджер не хочет, чтобы об этом знали.
Гарри промолчал.
-Я так и не поняла, что ты будешь делать со всем этим, - Гермиона отложила в сторону газету и вперила в него требовательный взгляд.
-Я и сам не понял, - уклончиво ответил Гарри.
-Значит, в долину Годрика? - спросил Рон.
-Скорее всего, - ему так не хотелось об этом говорить…
Неизвестность не давала покоя, терзала и ставила в зависимость. Нагло сидела на ковре и ухмылялась в лицо, прекрасно осознавая, что выгнать ее у них в ближайшее время никак не получится. У них не было сил сопротивляться ей. Они терпели, когда она, улыбаясь, рвала свежие газеты, терпели, когда она ходила за ними по пятам и тяжело дышала в спину, терпели, когда она закатывала скандалы от скуки или же истерически хохотала холодным злым смехом. Спасения от нее не было. Полное отсутствие информации, безумные догадки и ужасная мертвая тишина.
-Эй, Гарри, ты чего скис? - спросил Рон.
Гарри вяло улыбнулся.
-Пойдемте, хоть пройдемся, что ли, - предложила Гермиона. - Нельзя же все время сидеть в четырех стенах.
Гарри был не против того, чтобы «все время сидеть в четырех стенах», но прогуляться стоило хотя бы ради того, чтобы убедиться в безопасности района. Гермионе он этого говорить не стал.
День был хмурый. Недружелюбный какой-то.
-Пойдемте в парк.
Парк казался вымершим. Сломанные качели, сырая трава, уставшие искривленные деревья. Рон проворно стянул с себя свитер и обмотал им замерзшую Гермиону.
-Спасибо, - пробормотала та и задумчиво протянула: - Это лето слишком холодное….
Гарри знал, что сейчас она снова задаст свой извечный вопрос: «Что делать?», но не знал, как на него ответить. В очередной раз.
Но она не стала ничего спрашивать. Видимо, прекрасно понимала, что ему нечего ответить. Села на покосившуюся лавку и, печально глядя на землю, спросила: