– За сколько продадите? – держа морду кирпичом, спросил Диего.
– За оружие и доспехи, – ответил Освальд. – И за готовую сталь. Или за пороховое оружие и сам порох.
– У нас есть золото… – начал Диего.
– У нас тоже, – вздохнул Освальд. – В Новом Свете сейчас несладко. Врагов для честных людей там даже не нужно искать…
– Я должен поговорить с бургомистром, – развернулся Диего. – Будешь с ним все детали обсуждать, Освальд.
Диего исчез в двустворчатой двери ратуши, оставив две группы вооружённых людей, друг напротив друга.
– Так, значит, комунерос? – с располагающей улыбкой спросил Освальд у хмуро глядящих на него воинов.
Но не успел он получить ответа на свой вопрос, как из дверей ратуши выскочил пожилой мужчина в дорогой одежде.
Он был высок, крепко сложен, с пышными усами и ухоженной бородкой-эспаньолкой, с длинными волосами, стянутыми в пучок на затылке. Лет ему, где-то, пятьдесят, что, в эти времена, считается пожилым возрастом, но он всё ещё был силён, что обеспечено хорошим питанием и отсутствием непосильного труда.
– Меня зовут Хуан де Толедо, идальго, – представился мужик. – Я бургомистр этого города.
– Освальд Точтли, – ответил ему Ос. – Лидер нашей команды мирных торговцев.
Хуан де Толедо скептически посмотрел на стоящих за спиной Освальда бронных и вооружённых людей.
– Нам чужого не надо, – объяснил Освальд. – Но за своё мы будем стоять до конца.
– В наш город, как и любой другой прибрежный, очень рискованно заходить, – сказал Хуан. – Чума косит людей, как жнец рожь…
– Мы столкнулись с ней ещё в Новом Свете, – ответил ему Освальд. – Она слабо влияет на тех, кто уже переболел.
В глазах бургомистра мелькнуло удивление. В древности люди были какими угодно, но не тупыми. И пусть Хуан не знал точных механизмов передачи болезни, не знал про личный и коллективный иммунитет, никогда не слышал об антителах, вакцинах и так далее, но он интуитивно знал логику. И интуитивная логика подсказывала ему, что, если вся эта прорва людей – это некий малый процент от тех, кто не перенёс чуму, то в Новом Свете ситуация не сильно лучше.
– Я не знал, что и эта чума не касается переболевших… – произнёс Хуан. – Это ценные сведения и я искренне благодарен тебе, Освальд. От себя и от имени города.
Вероятно, времени прошло слишком мало, потому эти люди не успели выявить некоторые закономерности. С другой стороны, когда вокруг люди мрут сотнями, как-то не до выявления закономерностей…
– Эти пять бочек – мой дар вашему городу, – увидел Ос воинов, что волокут на площадь солонину. – А вот касательно остальной части нашего товара надо обстоятельно переговорить…
//Королевство Кастилия и Леон, г. Виго, ратуша, тот же день//
В кабинете бургомистра было только четыре человека: Освальд – лидер «мирных торговцев», Альваро – его заместитель, Хуан – бургомистр и Диего – начальник городского гарнизона.
– … оружие и брони мы вам продадим, – кивнул бургомистр. – Но у нас их не так много, ведь связи с другими городами почти нет.
– А что насчёт золота и серебра? – спросил Освальд. – Вы сможете купить для нас требуемое в Толедо или, скажем, в Мадриде?
– Сейчас в Кастилии всё очень непонятно и тревожно, – пожаловался Хуан. – Неизвестно, что происходит в столице, вообще ничего не понятно. И неизвестно, когда всё прояснится. Чума остановила войну, прекратила всяческую торговлю и убила уже тысячи людей. Я не знаю, что будет завтра, поэтому не могу ничего обещать тебе, Освальд.
– Понимаю, – кивнул Освальд. – Тогда за сколько вы готовы купить пять тонн солонины и две тонны сушёной рыбы?
– У нас есть двадцать бригантин, десять мечей, три боевых топора… – начал читать принесённый ассистентом список Хуан.
Спорили около часа. И Хуан, и Освальд понимали, что из-за чумы еда резко взлетела в цене. Если раньше всего этого запаса солонины и рыбы едва хватило бы, чтобы купить одну хорошую стальную бригантину, то сейчас…
В итоге сговорились, что Хуан отгружает за всё это десять стальных бригантин отличного качества, пять мечей и один боевой топор. Это была очень выгодная сделка, как для Освальда, так и для Хуана. Освальд никогда ещё так выгодно не продавал еду, а Хуан ненадолго решил проблему с начавшимся в городе голодом. Пусть семь тонн не самой калорийной еды – это капля в море для такого крупного города, но, тем не менее, это был проблеск надежды.