Хосе сказал о своем скором отъезде, и у Лизы что-то тоскливо сжалось внутри.
«Неужели он уедет, — беспомощно подумала она. — А как же я?»
Домой они оба возвращались грустные, молчаливые, словно на них легла невидимая тень печали.
Но через день Хосе опять был весел, как всегда. На этот раз он повел Лизу в подземный переход около метро «Арбатская», где его знакомые перуанцы пели латиноамериканские песни. Лиза почти с детским восторгом смотрела на невысоких, приземистых парней с раскосыми индейскими глазами в цветных пончо, с ленточками в иссиня-черных жестких волосах. Они пели тягучими, гортанными голосами то грустные, то неудержимо веселые песни, играли на гитарах, дудели в свирели, сделанные из бамбука. А когда они, странно притоптывая, пустились плясать по кругу, Лиза почувствовала неудержимое желание присоединиться к ним. Хосе украдкой наблюдал за ней. Он заметил, как заблестели ее светлые глаза, как яркая улыбка заиграла на губах. Видно было, что она живет сейчас во власти бешеного гитарного ритма, который проходил сквозь нее, как электрические разряды проходят по туго натянутым проводам.
Взяв последний аккорд, музыканты остановились, белозубо улыбнулись толпящимся вокруг зрителям, потом скинули пончо и превратились в обычных молодых парней с необычными лицами. Они быстро вы тряхнули деньги из гитарного футляра, собрали инструменты и весело окружили Хосе.
Лиза слышала непонятную испанскую речь, видела, как перуанцы хлопали ее спутника по плечу, смеялись, о чем-то спрашивали, поглядывая на нее блестящими черными глазами.
«Обо мне говорят», — поняла Лиза и почувствовала неприятное отчуждение.
Ей вдруг открылось, что они с Хосе принадлежат к двум разным мирам, причем в ее мир он может войти свободно, а его мир закрыт для нее множеством барьеров. Чужой язык, испанско-индейская смесь неведомой ей культуры — все это отдаляло от Лизы человека, который значил для нее все больше, как ни старалась она скрыть это от себя.
Хосе заметил, что Лиза загрустила. Он ободряюще улыбнулся ей и, легко обняв за плечи, подвел к своим приятелям.
— Знакомьтесь, это Лиза, — произнес он по-русски, и сразу же приветливые смуглые лица окружили ее. Несколько ладоней потянулось к ней. Лиза пожала каждую, услышала несколько непривычных уху имен и тут же забыла, как кого зовут. Она запомнила только, что самого старшего человека с квадратной фигурой и лицом, словно высеченным из темного камня, звали Тонио, а совсем юного мальчика, чем-то похожего на девушку, — Диего.
Когда ритуал знакомства завершился, музыканты о чем-то посовещались между собой и объявили Лизе:
— Мы собираемся выпить пива, вы пойдете с нами?
Лиза взглянула на Хосе. Тот уверенно кивнул головой. Вся компания отправилась на Гоголевский бульвар, накупив по дороге баночного пива и соленых орешков, а Лизе — шоколадку и кока-колу. Расположились прямо на лавочке в центре бульвара, где вековые деревья ласково шелестели молодыми, еще не потемневшими, ярко-зелеными листьями.
С шипением открывались железные банки, блестели черные глаза и белозубые улыбки. Лиза окунулась в поток гортанных звуков и незнакомого южного веселья.
— Тебе понравилось, как мы пели? — спросил ее похожий на девушку Диего.
— Очень! — искренне ответила Лиза.
Музыканты довольно заулыбались.
— А знаешь, Хосе поет еще лучше нас, — заявил один из них.
— Хосе поет? — удивилась Лиза. — Первый раз слышу. Он никогда мне об этом не говорил.
— Он стеснялся, — со смехом произнес Тонио.
— Хосе, почему ты Лизе не спел ни разу? Давай, бери гитару, пусть она тебя послушает.
Хосе, улыбаясь, мотал головой. Тогда его приятели перешли на испанский и заговорили с ним гораздо энергичнее, бурно жестикулируя. Вот уже гитара оказалась у Хосе в руках. Он вопрошающе взглянул на Лизу, а она почти умоляюще — на него.
— Ну, пожалуйста, я очень хочу послушать, как ты поешь, — попросила девушка.
Хосе не стал ломаться. Он кивнул головой и пробежался гибкими смуглыми пальцами по струнам. Те послушно зазвенели в ответ. Несколько мгновений Хосе задумчиво наигрывал незнакомую Лизе нежную мелодию, потом еще раз кивнул, уже себе, и заиграл энергично и уверенно. А когда он запел, словно что-то толкнуло Лизу в грудь. Ей стало трудно дышать. Не отрываясь, она смотрела на Хосе, на его выразительное лицо с яркими глазами и губами, быстро и нежно произносящими непонятные ей слова.